Caspian Energy (CE): How urgent and topical is the issue of climate change for Belgium and the EU as a whole?

Tinne Van der Straeten, Minister of Energy of Belgium: Climate change affects everything and everyone globally. We are confronted with more extreme weather, wild fires, flooding’s, hurricanes, water shortage, decreased air quality. Climate change has acute effects on food security, natural resources and this has an impact on migration patterns fueling tensions across countries and regions. It’s not excluded that this has a multiplication effect which might have an impact on stability in different regions in the world and imperils peace.

In Belgium, as in other European countries, climate change does already have an impact.  Surface and groundwater supplies are stressed in many regions. 2020 was the warmest year on record in Belgium. This year we were confronted with heavy rains and flooding’s due to rain. Large parts of the south of Belgium were submerged, people lost their lives and next to this there is material damage that has long lasting consequences for the people in the region. We did not sit idle  but we cannot afford to dismiss what happened and continue business as usual. The Fit for 55 package is just a first step, it is the push we need but we need to think even further. It is about the future of our children. We need to think like statesman who puts a mark on the future.

CE: What is the role of the energy transition in future?

Tinne Van der Straeten: Energy is at the heart of the fight against global warming and is a vital spark of our society and economy. How we move, how we heat, how we recharge the batteries of our phones and tablets.  Energy has always had that role. Every step in the societal evolution until today is accompanied by changes in energy commodities. From kindling fire to peat and coal, over oil and gas.  Energy stands for progress, for a modern society. What the Industrial Revolution was for the 19th century, the Green Deal is for the 21st century.  In each industrial revolution, energy has always been a catalyst. And it will do so again today. Energy transition also means that there might very well be not one solution that fits everyone. Some countries have Hydro power, other have wind or sun and there might be developments we do not know right now. Energy transition needs to be supported by the people. They need to understand that this is a challenge but even more an opportunity. All ideas are welcome and sometimes there is no need to pass certain stages. Some people never had a fixed telephone line but are now enjoying a normal portable phone. In some countries the phone batteries are charged with solar panels. We might skip big central distributed energy and revert to small local networks. It is not the time to improve what we know but to discover what we do not know, to be creative and think without boundaries.

CE: Which sectors of the economy will be primarily involved?

Tinne Van der Straeten: All sectors will be involved as it is not just an energy transition but a system integration. We already reaped some low hanging fruits. Company cars need to be electric as from 2026. The regions are active and have ever stricter insulation norms and support the acquisition of solar panels. This involves the building sector. Some regions in Belgium introduced a mobility score for houses. This indicates how far away you are from schools, shops , hospitals and how transportation is arranged.

 Wherever possible, we should electrify. Electric cars are a good  start. But there are difficult to abate sectors, heavy industry emits 30% of CO2 in Belgium. It is exactly this sector which cannot simply switch to electricity, neither can long haul traffic and shipping.

 Heavy industry is an important source of prosperity, which is key for the transition to climate neutrality. It produces the materials that are crucial to make the transition happen: steel, glass, aluminium, plastic and cement. The production of these materials in a climate-neutral way, require green hydrogen, a clean, CO2-free, non-polluting fuel. Belgium needs to import green hydrogen, as all the renewables will be used for electricity. We look into importing from countries and regions with an abundance of wind or sun. With a national hydrogen strategy we want to support companies and research institutions active in the field of hydrogen and hydrogen-related technologies.

In my domain we focus on infrastructure, like a hydrogen backbone, hydrogen import infrastructure, an energy island in the North Sea, increased offshore wind capacity, etc. If we make sure we build the infrastructure and the legal framework to guarantee the access of clean and affordable energy, we secure the many investments needed in the next decade. “For me, this is the most important part of my job. To design a clear framework. And yes, the framework can and will change. It is not set in stone. But the changes will be no surprises, it will be in the light of climate neutrality by 2050.”

 CE:  What is your vision, what are the targets for the Belgian energy policy in the coming years?

Tinne Van der Straeten: Setting the national target was the first priority and is based on the European targets. In order to reach climate neutrality by 2050 and to reduce greenhouse emissions by 55% by 2030. We also set a clear course: 100% renewable energy by 2050. If you don’t know which port you are sailing to, no wind is favourable. We now finally have a clear port: the energy switch to 100% renewable energy and climate neutrality by 2050. This is good for the planet and it is also the only form of energy that is becoming cheaper.

 Belgium decided in 2003 to phase out nuclear. Today, 5 out of 7 nuclear reactors cannot remain open, being too old or too expensive to safely operate. Although public debate is focusing on nuclear and gas, the energy policy is not about phasing out nuclear or building gas-fired power plants. The energy policy is about an energy switch to renewable energy, without CO2 and without waste. The cost of renewables reduces year after year. That will make us resilient in times of price hikes. If expensive energy and high electricity prices prove anything today, it is our dependency on fossil fuels. If we had had more cheap renewable energy, we would have been better protected against fluctuating prices.

CE: How will you implement and give form to the Energy transition and the structural shake-up of energy supply in Belgium?

Tinne Van der Straeten: We are in full transition to a situation where the energy supply by 2050 will be structurally different in nature and form from the current energy system. To support the needed energy investments in Belgium for guaranteeing the security of supply, we created an investment mechanism (Capacity Remuneration Mechanism, CRM). In the design, we implemented sustainability criteria: all new fossil fuel investments need to be climate neutral by 2050, with interim targets. We designed technical parameters to promote those technologies that bring storage and flexibility, much needed in a future energy system based on renewable energy. We were clear on the target, flexible, affordable and clean energy, and open on the how. We ended up with 2 gas-fired power plants, with batteries and demand side management.

 We are in full energy transition. What counts are the actions we take now in the short term, thinking of the long term. We recently decided to establish 3 GW of new offshore wind farms in the Belgian part of the North Sea. By the end of this decade, we will triple our offshore wind capacity to almost 6 GW, enough to power all Belgian households, or 25-30% of total electricity demand. When comparing the national installed offshore capacity with the number of inhabitants, Belgium already ranks third in global rankings after Denmark and the United Kingdom.

CE: What about cooperation with other European nations?

Tinne Van der Straeten: My country was at the cradle of all the cooperations in Europe we started with the BENELUX  continued in the European Union and created later on the North Sea Energy Cooperation and the Pentalateral Forum. Both cooperations are very often the frontrunners for ideas that later on are picked up by the European Union. 

 The whole year 2021 I worked hard  as president of the North Sea Energy Cooperation and we signed a new Political Declaration that agreed on key initiatives to accelerate the rate of cost-effective deployment of offshore renewable energy. This will include delivery of voluntary cooperation for joint and hybrid cross-border projects and increased levels of renewable energy interconnection among the members of the North Seas Energy Cooperation.

 The new declaration also sets out how the parties will work together on the development of improved marine spatial plans, including at sea basin level, through the development of a multi-use stakeholder approach to ensure shared usage of marine areas.

The Energy Ministers and the European Commissioner for Energy outlined their intention to harness the potential of offshore renewable energy in the North Seas for a climate neutral future in the EU, with its objective of achieving an installed capacity of at least 60 GW of offshore wind energy and at least 1 GW of ocean energy by 2030 as well as 300 GW of offshore wind energy and 40 GW of ocean energy by 2050. This will play a key role in delivering on the Paris Agreement and COP26 commitments.

 The Ministers and the Commissioner discussed how the initiative can exchange best practices on national support schemes and respective cooperation models, foster the coordination of national maritime spatial planning and offshore tendering processes and support the implementation of innovative wind projects. They also considered the role of the revision of the TEN-E Regulation and the Renewable Energy Directive, these days on the table of negotiation of the Council and the European Parliament, to connect regions currently isolated from European energy markets, strengthen existing cross-border interconnections and promote cooperation with partner countries

As president of the Pentalateral energy forum during 2021 I strongly engaged in regional cooperation towards a reliable European energy market, which offers solidarity and risk preparedness in the event of a supply crisis. This cooperation also facilitates the development of a cross-border integrated market for renewable hydrogen.

 Denmark and Belgium are both world leaders in offshore wind energy. An subseabed cable is planned between two energy islands in the offshore wind parks and will give access to additional renewable energy sources. Thanks to the interconnection, Belgium and Denmark will have direct access to large amounts of cheap renewable energy, needed for electrification of transport and heating, to decarbonize our energy-intensive industry and to meet European climate targets. Wind energy drops sharply in price and will have a positive effect on the price for consumers.  With the energy islands and the hybrid interconnection, we are once again pioneering and turning the North Sea into one large renewable power plant.

Thank you for the interview

Caspian Energy (CE):  Г-н министр, какие меры и мероприятия новое правительство будет осуществлять внут­ри страны для сокращения выбросов парниковых газов в Норвегии на 50-55 % к 2030 году?

Министр климата и окружающей среды Норвегии Эспен Барт Эйде: В своей новой платформе  правительство изложило амбициозные рамки климатической политики на ближайшие годы. Нам нужны эффективные меры, которые позволят б­ыс­тро сократить выбросы.

Наш план состоит в том, чтобы сотрудничать с бизнесом, промышленным сектором и социальными партнерами, вовлекая все слои общества, чтобы помочь всем нам добиться успеха в переходе к возобновляемому, циркулярному и устойчивому будущему. Этот переход изменят положение в Норвегии. Но наши амбиции идут дальше: Мы стремимся разрабатывать и экспортировать новые технологии, которые могут быть полезны за пределами наших границ. Наша активная промышленная политика будет способствовать тому, чтобы технологии достигли своих переломных моментов. При этом важное значение имеет правильное ценообразование на выбросы углерода. Норвегия имеет давнюю традицию ценообразования на углерод, и это правительство недавно решило повысить налог на CO2 и постепенно увеличить налог на CO2 до 2000 норвежских крон в 2030 году для выбросов, не охватываемых Системой торговли выбросами ЕС. За счет государственного фонда и предприятия Enova масштабы усилий для развития зеленых технологий в отрасли будут и дальше увеличены.                     CE: Что вы можете сказать об отказе от потребления ископаемого топлива в Норвегии?

 Эспен Барт Эйде: Норвегия является мировым лидером по переходу на электромобили и приняла ряд мер по продвижению устойчивых транспортных систем. Это включает установление национальных целевых показателей по доле электромобилей и средних выбросов от проданных новых автомобилей; различные финансовые стимулы; предоставление информации и проведение других мер, чтобы показать, что электромобили на самом деле безопасны, эффективны и надежны. В 2020 году 12 процентов норвежского парка легковых автомобилей составляли автомобилями с нулевым уровнем выбросов. На сегодняшний день 64 процента всех проданных в 2021 году новых легковых автомобилей были автомобилями с нулевым уровнем выбросов, в результате чего общий парк легковых электромобилей превысил 400 000 единиц (из примерно 2,8 миллиона).

Другим примером служит отопление. Норвегия стала одной из первых стран в мире, которая запретила использование минерального топлива для отопления зданий. Запрет распространяется как на новые, так и на старые здания и применяется по отношению как к частным домам и предприятиям, так и к объектам, находящимся в государственной собственности. Запрет привел к прекращению использования нефти в качестве источника тепла в норвежских зданиях, а минеральное топливо было заменено возобновляемыми источниками.

 CE: Оправдал ли саммит в Глазго ваши ожидания?

Эспен Барт Эйде: В Глазго мир сделал огромный шаг в правильном направлении. Страны согласились с тем, что необходимо повысить амбиции, чтобы достичь целевого показателя температуры в 1,5 градуса. Чтобы добиться этого, нам нужен быстрый переход на возобновляемые источники энергии, а в процессе мы должны постепенно отказаться от угля и отказаться от субсидий на ископаемые виды топ­лива. Успехом стало получение данного сигнала на климатическом саммите. Еще одним большим достижением COP26 стала доработка Парижского свода правил, теперь мы готовы полностью воплотить Парижское соглашение в жизнь.

CE: Можно ли рассказать подробнее об экологии добычи нефти и газа на Северном море? Какие новейшие технологии используются и могут ли они быть применимы на Каспии?

Эспен Барт Эйде:  В Норвегии существуют различные экологические нормы при добыче нефти и газа. Например, многое сделано для сокращения выбросов метана при добыче нефти и газа. Это очень важно, и я рад видеть повышенное внимание к этому вопросу на международном уровне. Концентрация метана в атмосфере растет быстрее, чем когда-либо с 1980 года. Мы должны сократить эти выбросы во всем мире, чтобы ограничить глобальное потепление до 1,5 градусов. Поэтому во время ноябрьского саммита в Глазго Норвегия и более 100 других стран подписали Глобальное обязательство по метану. В некоторых странах многое может быть сделано с помощью экономически эффективных мер для сокращения выбросов метана при добыче нефти и газа, и я рад, что данное обязательство привлекает внимание к этому моменту.

CE: Как вы относитесь к массовому применению водорода в качестве топлива, поскольку Норвегия располагает достаточными водными ресурсами для естественного электролиза?

Эспен Барт Эйде:  Я считаю, что водород - это сфера, в которой Норвегия может внести свой вклад в сокращение выбросов в нескольких секторах экономики. Мы считаем водород чистым продуктом до тех пор, пока он производится с близкими к нулевым или полностью нулевыми выбросами. «Голубой» водород, производимый из природного газа с улавливанием и хранением углерода,  и зеленый водород, полученный электролизом воды с использованием возобновляемых источников энергии, не являются взаимоисключающими, поскольку необходимость сокращения выбросов является неотложной. Чтобы полностью раскрыть возможности водорода и сделать его коммерчес­ки жизнеспособным, нам необходимо взглянуть на всю цепочку создания стоимости: производство, распределение и использование водорода. Развитие этой цепочки создания стоимости имеет первостепенное значение для моего правительства. Мы усилили поддержку активизации усилий по развитию и инновациям в цепочке создания добавленной стоимости водорода.

БлагодаримВасзаинтервью

Caspian Energy (CE): What measures and activities will the new government carry out domestically to reduce Norway’s greenhouse gas emissions by 50-55% by 2030? 

Espen Barth Eide, Minister of Climate and Environment of Norway: This government has in its new platform set out an ambitious framework for the climate policy in the years to come. We need effective measures that reduce emissions fast.

 Our plan is to work with business, industry, and the social partners, involving all parts of society, to help us all succeed the transition towards a renewable, circular and sustainable future. This transition will make a difference in Norway. But our ambition goes further: We aim to develop and export new technology that can be of use beyond our borders. Our active industrial policy will support technologies reach their tipping points. In doing so, correct carbon pricing is essential. Norway has a long tradition with carbon pricing, and this Government recently decided to raise the CO2-tax and to gradually increase the CO2 tax to 2000 NOK in 2030, for emissions not covered by the EU Emissions Trading System. Efforts to develop green technology in the industry will be further strengthened through the state-owned fund and enterprise Enova.

CE: What could you say about the phase out of fossil fuel consumption in Norway?

Espen Barth Eide: Norway is the world leading country in electric vehicles and has in place several measures to promote sustainable transport systems. This includes setting national targets for EV shares and average emissions from new cars sold; various financial incentives; information and other measures to show that EVs are in fact safe, efficient and reliable. In 2020 12 per cent of the Norwegian passenger car fleet are zero emission vehicles. So far in 2021, 64 per cent of all new passenger cars sold were zero emission vehicles, bringing the total EV passenger car fleet to more than 400 000 cars (out of about 2,8 million).

 Another example is heating. Norway was one of the first countries in the world to ban the use of mineral oil for heating of buildings. The ban covers both new and old buildings, and applies to private homes and businesses as well as publicly owned facilities alike. The ban has phased out consumption of oil as a heating source in Norwegian buildings, and mineral oil has been replaced by renewable sources.

CE: Did the Glasgow summit justify your expectations?

Espen Barth Eide: In Glasgow the world took a huge step in the right direction. Countries agreed that we need to raise ambition to meet the 1.5 temperature target. To get there we need a quick shift to renewable energy, and on the way must phase down coal and phase out fossil subsidies. To get this signal from a climate summit was a success. Another big win from COP26 was the finalization of the Paris Rulebook, now we are ready to fully set the Paris Agreement into life. 

CE: Could you please tell us more about the environmental standards observed during oil-gas production in the North Sea? Which latest technologies are used, and can they be applied in the Caspian?

Espen Barth Eide: There are various environmental regulations of the oil- and gas production in Norway. For example, a lot has been done to reduce the methane emissions from oil and gas production. This is crucial, and I am glad to see an increased focus on this internationally. The concentration of methane in the atmosphere is increasing faster than ever since 1980. We have to reduce these emissions globally in order to limit global warming to 1,5 degrees. Therefore, Norway and more than 100 other countries signed the Global Methane Pledge in Glasgow during the climate summit in November. In several countries a lot could be done to reduce methane emissions from the oil and gas production with cost-efficient measures, and I am happy that this pledge brings attentions to this.

CE: What do you think about the massive use of hydrogen as a fuel, since Norway has sufficient water resources for natural electrolysis?

Espen Barth Eide:  I believe hydrogen is an area where Norway can contribute to the ambition of reducing emissions in several sectors of the economy. We consider hydrogen to be clean as long as it is produced with close to, or zero, emission. Blue hydrogen produced from natural gas with CCS and green hydrogen produced by electrolysis of water using renewable energy are not mutually exclusive, as the need to cut emissions is urgent. For fully unlocking the possibilities of hydrogen and making it commercially viable, we need to look at the entire value chain: production, distribution and use of hydrogen. Developing this value chain is of high priority to my government. We have strengthened support for increased efforts on development and innovation on hydrogen value chain.

Thank you for the interview

Caspian Energy (CE): Г-н Еврокомиссар, какие конкретные задачи были пос­тавлены Евросоюзом в области защиты экологии и биоразнообразия перед участниками Саммита COP 26 в Глазго в ноябре?

Виргиниюс Синкявичюс, Еврокомиссар по окружающей среде, океану и рыболовству: Наука говорит нам, что изменение климата и утрата биоразнообразия взаимозависимы, и мы знаем, что обе чрезвычайные ситуации необходимо решать вместе. Климатический кризис оказывает серьезное и прямое воздействие на биоразнообразие, но защита биоразнообразия и восстановление экосистем являются инструментом борьбы с изменением климата и отличным средством противодействия последствиям изменения климата. Вот почему ЕС поддержал природоохранную кампанию Саммита COP 26 в Великобритании, включающего элементы взаимосвязи биоразнообразия и климата.

Поскольку вопросы, связанные с биоразнообразием, носят сквозной характер и отражаются в различных многосторонних процессах, ЕС будет продолжать подчеркивать взаимосвязи и обращать особое внимание на синергизм. ЕС по-прежнему твердо привержен укреплению синергизма между Рамочной конвенцией Организации Объединенных Наций об изменении климата и Конвенцией ООН о биологическом разнообразии, включая согласование с Глобальной рамочной программой в области биоразнообразия на период после 2020 года.  ЕС активно поддерживает предстоящие ключевые международные мероприятия, такие как Конференция Сторон (КС15) Конвенции ООН о биоразнообразии с предлагаемой целью 30х30 - сохранить, по крайней мере 30 процентов территории суши и моря к 2030 году; ведение переговоров по обязательному международному договору о защите биоразнообразия океана за пределами национальной юрисдикции; морские охраняемые районы в Антарктике; и достижение нулевых выбросов к 2050 году, которая являлась главной климатической целью Саммита COP 26.  Мы также хотим активизировать такие меры, как природосберегающие решения, чтобы взаимно усилить сопутствующие выгоды для смягчения последствий изменения климата и адаптации, а также остановить утрату биоразнообразия.

Мы согласовали первый в Европе Закон о климате, который закрепляет обязательство ЕС достичь климатической нейтральности к 2050 году. Мы также договорились сократить выбросы парниковых газов как минимум на 55% к 2030 году.

Кроме того, взаимосвязь между океаном, климатом и биоразнообразием имеет важное значение для ЕС и является неотъемлемой частью нашей политики, такой как Европейская зеленая сделка и политика ЕС в области международного управления океанами. Барьеры должны быть устранены: океан является частью дискуссий о климате и биоразнообразии, и наоборот. Океан также является неотъемлемой частью нашей новой стратегии адаптации, принятой в начале этого года. Мы считаем, что следует принять меры, как на национальном, так и на международном уровнях.

Вы можете рассчитывать на конструктивное участие ЕС в этом направлении. Мы надеемся на достижение амбициозных общих результатов в отношении дейс­твий в области биоразнообразия, океана и климата.

CE: Считаете ли Вы возможным стимулирование и развитие натуральной рыбной аквакультуры до уровня, позволяющего ввести мировой  мораторий на промышленный вылов рыбных ресурсов с целью восстановления запасов и восстановления всех  океанских цепочек биоразнообразия?

Виргиниюс Синкявичюс:  Я считаю, что вместо моратория нам лучше говорить об устойчивом рыболовстве и аквакультуре, которые неразрывно связаны между собой в обеспечении питания для растущего населения. Я согласен, если мы хотим восстановить и поддерживать рыбные запасы на устойчивом уровне, рост производства водных продуктов питания должен быть обеспечен также за счет аквакультуры.

Однако такой рост не должен происходить любой ценой. Аквакультура предлагает очень большой потенциал при осуществлении  работы устойчивым образом. Вот почему в рамках программы зеленого восстановления Комиссии нам необходимо обеспечить, чтобы развитие аквакультуры способствовало достижению наших экономических, социальных и экологических целей. Позвольте мне уточнить. Аквакультура предлагает источник продовольствия с меньшим углеродным следом, чем другие способы ведения сельского хозяйства, и продукты питания, которые могут быть произведены ближе к конечному потребителю, тем самым способствуя достижению цели декарбонизации. Определенные виды аквакультуры могут даже внести свой вклад в ряд экологических услуг. Например, обширная аквакультура в прудах и водно-болотных угодьях может способствовать сохранению природных ландшафтов и биоразнообразия; выращивание моллюсков и водорослей может предложить такие услуги, как очистка воды, и также изучается их потенциальное использование для улавливания углерода.

Кроме того, у аквакультуры есть большие возможности для дальнейших инноваций и диверсификации. Мы видим появление новых методов производства, таких как интегрированные мульти-трофические системы или энергоэффективные рециркуляционные системы аквакультуры.

Наконец, аквакультура обладает большим потенциалом для создания рабочих мест в прибрежных и сельских районах и общинах, а также для формирования взаимодействия с другими секторами экономики, например туризмом.

Нашей целью остается поддержка роста аквакультуры в еще более конкурентоспособный и устойчивый сектор, который является глобальным ориентиром для устойчивого развития.

CE: Насколько защищены уникальная биосфера островов, внутренние европейские водоемы, например уникальное озеро Балатон от массовых  застроек, меняющих природный ландшафт и привычный образ жизни коренного местного  населения?

Виргиниюс Синкявичюс: Все озеро Балатон в Венгрии является частью общесоюзной сети охраняемых территорий «Natura 2000», созданной в соответствии с законодательством ЕС об охране природы. 

Natura 2000 - это крупнейшая сеть охраняемых территорий в мире, включающая около 27000 участков в 27 государствах-членах ЕС и охватывающая множество уникальных районов с богатым биоразнообразием. Участки «Natura 2000» не являются строгими заповедниками, однако применяются определенные правила, гарантирующие, что деятельность может осуществляться только в том случае, если она совместима с целями сохранения.  Это означает, что туризм и другие виды деятельности должны быть устойчивыми и обеспечивать процветание природных ценностей в этих охраняемых районах. Сеть Natura 2000 также приносит значительные социально-экономические выгоды многим местным сообществам. Она сохраняет здоровую природу, обеспечивая ценные экосистемные услуги, которые поддерживают деятельность человека, такую как устойчивый туризм и сельское хозяйство.

CE: Недавно был создан Европейский морской, рыболовный и аквакультурный фонд (European Maritime, Fisheries and Aquaculture Fund, EMFAF) с бюджетом  на ближайшие 7 лет  в размере  6,1 млрд евро, как используются сегодня эти ресурсы? Насколько прозрачна деятельность фонда?

Виргиниюс Синкявичюс:  Решение о создании Европейского фонда морского судоходства, рыболовства и аквакультуры, так называемого «EMFAF», было принято в июле 2021 года.  Я должен сказать, что мы особенно гордимся тем, что у наших рыбохозяйственных, аквакультурных и прибрежных сообществ появился новый фонд для поддержки их деятельности и оказания им помощи в преодолении последствий Брексита и пандемии COVID-19, которые сильно ударили по всем секторам голубой экономики, поставив под угрозу рабочие места, средства к существованию и продовольственную безопасность. EMFAF, действующий с 2021 по 2027 год, поддерживает разработку инновационных проектов, обеспечивая устойчивое использование водных и морских ресурсов, чтобы гарантировать наличие поставок продовольствия, конкурентоспособность тех видов деятельности, которые зависят от наших драгоценных “голубых” ресурсов, и процветание местных сообществ, выживание которых зависит от рыболовства и аквакультуры.

В этой связи масштаб «EMFAF» полностью соответствует целям Европейской “Зеленой сделки”, нашей долгосрочной стратегии устойчивого роста, как в отношении ее вклада в защиту морского биоразнообразия и целей декарбонизации, так и в отношении перехода к более устойчивым и природосберегающим методам рыболовства и аквакультуры.

Однако, в работе над достижением этих целей, EMFAF не начинает с нуля.  Скорее, он основывается на результатах деятельности Европейского фонда морского и рыбного хозяйства (EMFF), своего предшественника, функционировавшего в 2014-2020 годы и занимавшегося оказанием помощи субъектам голубой экономики в принятии более экологически чистых методов и поддержке прибрежных сообществ в диверсификации их экономики для улучшения качества жизни вдоль европейских побережий. Позвольте мне подчеркнуть, что от своего предшественника «EMFAF» унаследовал еще одну ключевую характеристику, а именно отсутствие в фонде субсидий на вредное рыболовство, особенно тех, которые приводят к перелову и избыточным объемам.

В этом отношении поддержка предусмотрена только для тех инвестиций, которые положительно способствуют реализации Общей политики в области рыболовства (CFP) и соответствуют нашим обязательствам по Цели устойчивого развития Организации Объединенных Наций (SDG) 14. В рамках своей поддержки данной политике «EMFAF» стремится к соблюдению правил «CFP» по сохранению, управлению и контролю, а также способствует улучшению научной оценки запасов и знаний о состоянии морской среды.

CE: Каспийское море, и не только Каспийское, практически все внутренние озера и реки прикаспийских стран - Казахстана, России, Ирана ежегодно мелеют, катастрофически падает уровень биозапасов, меняется климат, ландшафт селькохозяйственных земель вокруг, могут ли Каспийские страны присоединится к этому европейскому фонду? 

Виргиниюс Синкявичюс: Поддерживая Общую политику в области рыболовства, морскую политику ЕС и повестку дня ЕС по международному управлению океаном, Европейский фонд морского судоходства, рыболовства и аквакультуры (EMFAF) в принципе предоставляет поддержку странам ЕС и операциям, осуществляемым в ЕС. Однако фонд также может поддерживать сотрудничество в морских бассейнах ЕС, где некоторые страны ЕС и страны, не входящие в ЕС, имеют одинаковые морские проблемы и возможности, а также общие экологические проблемы. Так обстоит дело, например, в западной части Средиземного и Черного морей, где существуют официально утвержденные рамки регионального сотрудничества для продвижения устойчивой голубой экономики. В этом контексте проекты с участием стран, не входящих в ЕС, могут также финансироваться EMFAF и его фондом-предшественником, EMFF, для предотвращения и борьбы с морским мусором, поддержки МСП и стартапов в секторах “голубой экономики”, переосмысления устойчивого прибрежного и морского туризма и экологизации морских перевозок.

CE: Возможен ли перевод всего морского транспорта на СПГ или электробатареи, поскольку сегодня именно морской транспорт признан основным источником загрязнения океанов мазутом?

Виргиниюс Синкявичюс: В июле этого года мы представили пакет предложений по реализации Европейской “Зеленой сделки” и обеспечению необходимого ускорения сокращения выбросов парниковых газов в следующем десятилетии, что в конечном итоге приведет нас к нашей конечной цели - созданию климатически нейтрального континента к 2050 году. Этот пакет включает также специальные предложения по транспорту для более быстрого внедрения видов транспорта с низким уровнем выбросов, а также инфраструктуру и топливо для их поддержки.

В настоящее время морской сектор полностью зависит от использования ископаемых видов топлива, что оказывает негативное воздействие как на климат, так и на качество воздуха.

ЕС поставил цель обеспечить углеродную нейтральность в 2050 году для всей своей экономики. Это означает, что к 2050 году возобновляемые и низкоуглеродные виды топлива должны составлять более 86% морского топливного баланса.

Регламент инфраструктуры альтернативного топлива требует, чтобы суда имели доступ к чистому электроснабжению в крупных портах и аэропортах.

Новая морская инициатива FuelEU будет стимулировать внедрение устойчивых морских видов топлива и технологий с нулевым уровнем выбросов путем установления максимального ограничения на содержание парниковых газов в энергии, используемой судами, заходящими в европейские порты.

В частности, о топливах, о которых вы упомянули. СПГ может считаться возобновляемой и низкоуглеродной технологией только в том случае, если он использует био-СПГ или синтетический возобновляемый газ, которые, однако, вряд ли станут доступны в достаточных объемах для обеспечения энергии всего морского транспорта.

Что касается электрических батарей, то их низкая плотность энергии делает их пригодными только для путешествий на короткие расстояния; без дальнейшего технологического развития они не могут использоваться в качестве основного источника энергии для океанских путешествий.

Поэтому нам необходимо сочетание различных видов топлива и технологий, чтобы способствовать переходу от ископаемых видов топлива к возобновляемым и низкоуглеродистым видам топлива в морском секторе.

БлагодаримВасзаинтервью

Caspian Energy (CE): Mr. Commissioner, which specific tasks, concerning environmental protection and biodiversity, did the European Union set for the participants of the COP 26 Summit in Glasgow held in November 2021?

Virginijus Sinkevičius, EU Commissioner for Environment, Oceans and Fisheries: Science tells us that climate change and biodiversity loss are interdependent and we know that both emergencies need to be addressed together. The climate crisis has a severe and direct impact on biodiversity, but protecting biodiversity and restoring ecosystems is a tool to fight climate change and an excellent means of countering the effects of climate change. This is why the EU supported the UK COP26 nature campaign integrating ele­ments on the relationship between biodiversity and climate.

Since biodiversity-related issues are cross-cutting and featured in various multi-lateral processes, the EU will con­tinue to highlight the interlinkages and emphasise synergies. The EU remains strongly committed to strengthening the synergies between the United Nations Framework Convention on Climate Change and the UN Convention on Biological Diversity, including alignment with the Post-2020 Global Framework for Biodiversity. The EU is actively supporting the key international processes ahead, such as the Conference of the Parties (COP15) of the UN Biodiversity Convention with the proposed 30x30 target – achieving 30% of protected areas on land and 30 % on sea by 2030; the negotiations on a binding international treaty to protect ocean biodiversity beyond national jurisdictions; Marine Protected Areas in Antarctica; and a greater climate ambition at COP26 to reach net zero emissions by 2050.

We also wish to advance measures such as nature-based solutions to mutually reinforce co-benefits for climate mitigation and adaptation, and halt biodiversity loss. We agreed Europe’s first ever Climate Law, which enshrines the EU commitment to reaching climate neutrality by 2050. We have also agreed to reduce greenhouse gas emissions by at least 55% by 2030.

In addition, the ocean-climate-biodiversity nexus is essential for the EU and an integral part of our policies, such as the European Green Deal and EU policy on International Ocean Governance. Silos need to be broken down: the ocean is part of the climate and biodiversity debate and vice versa. The ocean is also an integral part of our new Adaptation Strategy adopted early this year. We believe that action should be taken both domestically and internationally.

You can count on the EU to engage constructively on this frontWe are looking forward to achieving an ambitious, shared outcome for biodiversity-ocean-climate action.

CE: Do you think it is possible to stimulate and bring the development of natural fish aquaculture to a level which will allow to put a global moratorium on industrial (i.e. commercial) fishing, and in this way restore stocks and all ocean chains of biodiversity?

Virginijus Sinkevičius:  Instead of a moratorium, I believe we should rather talk about sustainable fishing and aquaculture going hand in hand to feed a growing population.

I agree, if we want to restore and maintain fish stocks at a sustainable level, growth in aquatic food production will have to come also from aquaculture. Such growth, however, should not come at any cost. Aquaculture offers so much potential when done in a sustainable manner. This is why in the framework of the Commission’s green recovery agenda we need to ensure that aquaculture development contributes to our economic, social and environmental objectives.

Let me elaborate. Aquaculture offers a source of food with a lower carbon footprint than other ways of farming, and food that can be produced closer to the final consumer, thereby contributing further to the decarbonisation objective. Certain types of aquaculture can even contribute to a range of environmental services. For example, extensive aquaculture in ponds and wetlands can help the preservation of natural landscapes and biodiversity; molluscs and algae farming can offer services like cleaning the water and their potential use for capturing carbon is also being studied.

Furthermore, aquaculture has a wide margin for further innovation and diversification. We see new production methods emerging, such as integrated multi-trophic systems or energy-efficient Recirculating Aquaculture Systems. Finally, aquaculture has a large potential to create employment in coastal and rural regions and communities, and form synergies with other economic sectors, for example tourism. Our goal remains to support growth of aquaculture to an even more competitive and resilient sector that is a global reference for sustainability.

CE: How protected are the unique biosphere of the islands, inland European reservoirs, for example, the unique Balaton Lake, from mass developments that change the natural landscape and the usual way of life of the indigenous local population?

Virginijus Sinkevičius: The entire Balaton Lake in Hungary is part of the EU-wide Natura 2000 network of protected areas, established under EU nature protection legislation. Natura 2000 is the biggest network of protected areas in the world, comprising about 27000 sites across 27 EU Member States and covering many unique areas with rich biodiversity. Natura 2000 sites are not strict reserves, however certain rules apply to ensure that activities can only be carried out if they are compatible with conservation objectives. This means that tourism and other activities need to be sustainable and enable the natural values in these protected areas to thrive. The Natura 2000 network also brings substantial socio-economic benefits to many local communities. It preserves healthy nature providing valuable ecosystem services that support human activities such as sustainable tourism and agriculture.

CE: The European Maritime, Fisheries and Aquaculture Fund (EMFAF) has been recently established with a budget of 6.1 billion euros for the next 7 years. How are these financial resources used today and how transparent is the activity of the Fund?

Virginijus Sinkevičius: The European Maritime, Fisheries and Aquaculture Fund, the so-called EMFAF, was adopted in July 2021. I must say that we are particularly proud that our fisheries, aquaculture and coastal communities have a new fund to support their activities and help them face the consequences of Brexit and the COVID-19 pandemic, which have hit hard all the blue economy sectors, to the point of putting jobs, livelihoods and food security at risk. The EMFAF, running from 2021 to 2027, supports the development of innovative projects, ensuring that aquatic and maritime resources are used sustainably to guarantee the availability of food supplies, the competitiveness of those activities that depend on our precious ‘blue’ resources and the prosperity of local communities reliant on fisheries and aquaculture for their survival.

In this regard, the scope of the EMFAF is fully aligned with the objectives of the European Green Deal, our long-term sustainable growth strategy, both concerning its contribution to the protection of marine biodiversity and decarbonisation targets, and the transition to more sustainable and low-impact fishing and aquaculture practices.

In working towards these goals, how­ever, the EMFAF does not start from scratch. Rather, it builds on the results delivered through the implementation of the European Maritime and Fisheries Fund (EMFF), its predecessor fund for 2014-2020, which was already geared towards helping blue economy actors adopt more environmentally-friendly practices and supporting coastal communities in diversifying their economies to improve quality of life along European coasts.

From its predecessor, allow me to underline that the EMFAF inherited another key characteristic, namely the absence of harmful fisheries subsidies in the fund, especially those leading to overfishing and overcapacity. In this respect, support is foreseen only to those investments that contribute positively to the implementation of the Common Fisheries Policy (CFP) and are in line with our commitments under the United Nations Sustainable Deve­lopment Goal (SDG) 14.  As part of its support to the Policy, the EMFAF goes towards compliance with CFP rules on conservation, management and control, as well as contributes to improving the scientific assessment of the stocks and knowledge of the state of the marine environment.

CE: The Caspian Sea, and not only the Caspian Sea, almost all the internal lakes and rivers of the Caspian countries - Kazakhstan, Russia, Iran - are shallowing every year, the level of bio-reserves is catastrophically falling, the climate is changing, so is the landscape of agricultural lands around, can the Caspian countries join the above-mentioned EMFAF? 

Virginijus Sinkevičius: Supporting the Common Fisheries Policy, the EU maritime policy and the EU agenda for international ocean governance, the European Maritime, Fisheries and Aquaculture Fund (EMFAF) support is in principle reserved to EU countries and operations implemented in the EU. However, the fund can also support cooperation in EU sea basins where some EU and non-EU countries share the same maritime challenges and opportunities as well as common environmental issues.

This is the case, for example, of the Western part of the Mediterranean and the Black Sea, where formally endorsed regional cooperation frameworks to promote sustainable blue economy exist. In this context, projects involving non-EU countries can be financed also by the EMFAF, and its predecessor fund, the EMFF, to prevent and combat marine litter, support SMEs and start-ups of blue economy sectors, rethink sustainable costal and maritime tourism, and greening the maritime transports.

CE: Is it possible to transfer the entire maritime transport to LNG or electric batteries, since today it is the maritime transport that is recognized as the main source of pollution of the oceans with fuel oil?

Virginijus Sinkevičius: We presented this July a package of proposals to deliver the European Green Deal and enable the necessary acceleration of greenhouse gas emission reductions in the next decade and eventually bring us to our ultimate goal of a climate-neutral continent by 2050. This package includes also dedicated proposals on transport for faster roll-out of low emission transport modes, along with the infrastructure and fuels to support them.

Currently, the maritime sector relies entirely on the use of fossil fuels, which has negative effects on both climate and air quality. The EU has set a goal of carbon neutrality in 2050 for its entire economy. This implies that renewable and low-carbon fuels should constitute more than 86% of the maritime fuel mix by 2050.

The Alternative Fuels Infrastructure Re­gulation requires that ships have access to clean electricity supply in major ports and airports. A new FuelEU Maritime Initiative will stimulate the uptake of sustainable maritime fuels and zero-emission techno­logies by setting a maximum limit on the greenhouse gas content of energy used by ships calling at European ports.

Specifically on the fuels you mention. LNG can only be considered a renewable and low-carbon technology if it uses bio-LNG or synthetic renewable gas, which, however, are unlikely to become available in sufficient quantities to power the entire maritime transport.

As regards electric batteries, their low energy density makes them suitable only for short distance voyages; without further technological developments they cannot be used as main energy source for ocean travel.

Therefore, we need a combination of different fuels and technologies to contri­bute to the transition from fossil to rene­wable and low-carbon fuels in the maritime sector.

Thankyoufortheinterview

Отголоски COP 26 на Каспии 

По мере неопределенности ситуации с энергетической безопасностью, сложившимся стойким дефицитом природного газа на всех сегментах мирового рынка на фоне наметившегося  вытеснения нефти, угля, «мирного» атома из европейских энергетических балансов, разработка новых крупных месторождений в Каспийском регионе, приобретает все большую актуальность.

На Каспии еще в XX веке было выявлено свыше 160 структур, в которых потенциально может оказаться до 10 трлн куб. метров природного газа, скрытых  в труднодоступных пластах высокого давления  в основном на глубоководье Каспия. Их разработка требует не только дорогостоящих и высокоэкологичных технологий, но и слаженной работы всех прикаспийских государств в создании благоприятного инвестиционного климата, что более чем возможно пос­ле подписания каспийской конвенции по статусу Каспия 12  августа 2018 года. Восстановление территориальной целостности Азербайджана, являющегося центральным  транспортным звеном так называемого «Большого Каспийского региона», который простирается от Индии до Черного и Средиземного морей с Каспийским морем в центре, повысило его роль как ключевой платформы стабильности и безопасности на стыке Европы и Азии, все это привлекает внимание инвес­торов. Каспий обладает  крупными разведанными запасами природного газа, а также развитой экспортной инфрастуктурой, способной нарастить максимальную пропускную способность до 40-50 млрд.куб. м. в год с сегодняшних 10 млрд.

Поддерживать экспорт до 2050 года, когда ЕС откажется от ископаемого топ­лива,  могут вводимые  новые месторождения, а также доразведка и эксплуатация выявленных ранее перспективных площадей. 

Учитывая экологические требования и признание Еврокомиссией природного газа официальным переходным энергоресурсом, основное внимание уделяется  проектам добычи газа, запасы которого  сосредоточены сегодня в азербайджанском секторе Каспия. Несмотря на свою непопулярность нефть продолжает добываться на Каспии, открываются новые месторождения, ведется разведка. Отголоски COP26 уже слышны на Каспии, но пока не видны, а тем более осязаемы.  Наибольший процент долевого участия принадлежит компании Лукойл, который располагает 100  процентами в четырех каспийских проектах,  SOCAR и его традиционный партнер британская bp несомненные лидеры по инвестиционным параметрам,  Burren Energy наиболее активен в туркменском секторе. Всего на Каспии на разных стадиях освоения - 17 действующих проектов, один из которых временно приостановлен в 2001 году. Промышленная добыча ведется с 9 месторождений, в средней части Каспия  - в  юго-западной части водоема ведутся наиболее активные работы по разведке и оконтуриванию новых месторождений. В северной части Каспия – в основном добывается нефть, здесь наиболее активны Казмунаигаз и Лукойл.

По объему разведанных и разрабатываемых газовых запасов в лидерах азербайджанская национальная компания Socar, британская bp и американский гигант Exxonmobil, затем норвежская Equinor, турецкая TPAO, казахстанский холдинг Казмунаигаз, американская Chevron и французская Total. Крупными нефтяными активами на Каспии располагают Exxonmobil, Kazmunaigas, Shell и Agip  (акционеры Кашаган),   CNPC и Total. В таблице указаны данные активов.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ПРОЕКТЫ НА КАСПИИ

Месторождение «Тенгиз»

Извлекаемые запасы - 750 млн - 1,125 млрд т нефти;

прогнозируемый объем геологических запасов - 3,133 млрд т нефти;

запасы попутного нефтяного газа (ПНГ)- 1,8 трлн м³.

В 1993 г. правительство Казахстана учредило ТОО СП Тенгизшевройл совместно компанией Chevron для разработки нефтяного месторождения Тенгиз.

Сегодня партнерами являются  4 компании: АО НК Казмунайгаз (20%), Chevron Overseas (50%), ExxonMobil(25%) и ЛУКОЙЛ (5%).

В 2020 году ТШО извлекло 26,5 млн тонн сырой нефти, что составляет примерно 35% от общего объема добытой нефти в Казахстане.

Месторождение «Кашаган»

Лицензионный участок площадью 5,6 тыс. км2 в рамках СРПСК включает в себя гигантское месторождение Кашаган, а также мес­торождения Актоты и Кайран на шельфе Каспийского моря.

Акционерами NCOC являются KMG Kashagan B.V. (16,877%), Shell Kazakhstan Development B.V. (16,807%), Total EP Kazakhstan (16,807%), AgipCaspian Sea B.V. (16,807%), ExxonMobil Kazakhstan Inc. (16,807%), CNPC Kazakhstan B.V. (8,333%) и Inpex NorthCaspian Sea Ltd. (7,563%).

Кашаган является крупнейшим нефтегазовым месторождением Казахстана и 1м шельфовым проектом страны.

Геологические запасы месторождения оцениваются в 4,8 млрд т нефти, а общие нефтяные запасы составляют 38 млрд барр. (6 млрд т), из них извлекаемые - около 10 млрд барр.

Запасы природного газа Кашагана составляют 1 трлн м3.

Дноуглубительные работы компания планирует завершить в ноябре 2022 г.

Проект вызвал резкую критику экологов, поэтому NCOC очень тщательно подошла к вопросу выбора технологий и минимизации последствий от проводимых работ.

Работы необходимы для продолжения безопасной добычи нефти на Кашагане, пос­кольку без нормальных подходов к месторождению невозможно будет проведение ППР в 2022 г., а в 2027 г. добыча на Кашагане вообще может быть остановлена. К концу 2021 г. Минэнерго Казахстана и NCOC планировали увеличить добычу нефти до 10 млн. т/г.

Месторождения «Азери, Чираг, глубоководная часть Гюнешли»

Bp – 30,37%, SOCAR – 25%, MOL – 9,57, Inpex – 9,31, Equinor – 7,27%, ExxonMobil – 6,79%, TPAO – 5,73%, Itochu – 3,65%, ONGC – 2,31%.

Санкция является первым крупным инвестиционным решением партнерства АЧГ с тех пор, как в 2017 году было согласовано продление соглашения о разделе продукции (СРП) до 2049 года. С момента заключения первоначального СРП в разработку участка АЧГ было инвестировано более 36 миллиардов долларов. Подписан в 1994 году.  Ожидается, что проект выйдет на первую добычу в 2023 году и произведет до 300 миллионов баррелей в течение всего срока эксплуатации.

Добыча нефти на крупнейших нефтяных месторождениях Азербайджана Азери-Чираг-Гюнешли (АЧГ), управляемых ВР, сократилась в 2020 году до 23,6 миллиона тонн с 26 миллиона тонн в 2019 году, сообщает ВР.

“Добыча нефти на крупнейших месторождениях Азери-Чираг-Гюнешли в прошлом году составила 23,6 миллиона тонн или 477.000 баррелей в день”, - говорится в сообщении ВР. Запасы – 1,3 трлн куб. м. газа.

Месторождение «Шах Дениз»

 4 июня 1996 года, в Баку между ГНКАР и консорциумом иностранных компаний было подписано Соглашение о разделе продукции (СРП) с месторождения Шах-Дениз.

Bp – 28,8%, SOCAR – 10%, TPAO – 19%, Petronas – 15,5%, Lukoil – 10%, NICO – 10%, SCC – 6,7%.

Согласно PSA BP является оператором с 50-процентной долей участия, а оставшиеся 50 процентов акций принадлежат SOCAR.

По данным ВР, добыча природного газа с месторождения “Шах-дениз” в прошлом году составила 18,1 миллиарда кубометров, а конденсата - 3,6 миллиона тонн. Производственная мощность существующих объектов «Шах-Дениз»в настоящее время сос­тавляет более 58 миллионов стандартных кубических метров газа в сутки или более 21 млрд кубометров в год.

Месторождение «Апшерон»

Апшерон — газоконденсатное месторождение в Азербайджане. Расположено к юго-западу от другого азербайджанского месторождения — Азери-Чираг-Гюнешали. Площадь месторождения составляет 260 км².

Долевое участие в проекте Апшерон распределено следующим образом: Total (оператор, 50 %) и ГНКАР (50 %). Оператором месторождения является совместное предприятие JOCAP (Joined Operating Company Absheron Petroleum). Контрактная площадь сос­тавляет 747 км².

Годовая добыча газа: 5 млрд млрд м³.

27 февраля 2009 года был подписан договор о разведывательных работах, разработке и распределении добычи на морском блоке Апшерон.

Начальные запасы газа 350-360 млрд м3, конденсата - 45 млн тонн баррелей. Эти запасы позволяют добывать в год приблизительно 5 млрд кубометров газа.

19 сентября 2020 года на Бакинском заводе глубоководных оснований имени Гейдара Алиева состоялась церемония закладки фундамента морских операций на месторождении Апшерон.

По первоначальной информации, добычу газа планируется начать в середине 2021 года

Структура «Шафаг-Асиман»

7 октября 2010 года bp и Государственная нефтяная компания Азербайджанской Республики (SOCAR) подписали новое соглашение о разделе продукции (PSA) по совместной разведке и разработке структуры Шафаг-Асиман в азербайджанском секторе Каспийского моря.

Bp-50%. SOCAR – 50%. Первая разведочная скважина была пробурена 13 января 2020 года. Бурение было завершено в марте 2021 года до подошвы коллектора Фасила на глубину 7 189 метров. Скважина обнаружила запасы газового конденсата в вскрытых коллекторах. Однако ресурс потребует дальнейшей оценки, и поэтому было решено приостановить скважину, чтобы дать возможность оценить ее результаты и спланировать следующие шаги для оценки, возможно, включая оценочную скважину бокового ствола.

Мелководье Апшеронского

полуострова

BP подписала новое соглашение о разделе продукции (PSA) с SOCAR в декабре 2014 года для совместного изучения и разработки потенциальных перспектив на мелководье вокруг Абшеронского полуострова в азербайджанском секторе Каспийского моря.

Согласно PSA BP является оператором с 50-процентной долей участия, а оставшиеся 50 процентов акций принадлежат SOCAR.

Планируется бурение первой разведочной скважины в третьем квартале 2021 года.

D230

26 апреля 2018 года BP и SOCAR подписали новое соглашение о разделе продукции (PSA) для совместной разведки и разработки блока D230 в бассейне Северного Апшерона в азербайджанском секторе Каспийского моря.

 В соответствии с СРП, который рассчитан на 25 лет, BP будет оператором на этапе разведки, имея 50-процентную долю, в то время как SOCAR будет владеть оставшимися 50-ю процентами.

Программа сбора сейсмических данных 3D на блоке D230, начатая в декабре 2019 г., была благополучно завершена 14 марта 2020 г. Обработка полученных данных завершена. В настоящее время продолжаетсяинтерпретация сейсмических данных. Если результаты интерпретации сейсморазведки будут положительными, компания BP может начать планирование разведочной скважины.

Месторождение «Достлуг»

Милли меджлис (парламент) Азербайджана на пленарном заседании во вторник утвердил меморандум о взаимопонимании по месторождению «Достлуг» между Азербайджаном и Туркменистаном.

Как сообщалось, Азербайджан и Турк­менистан 21 января 2021 года подписали межправительственный меморандум намерений о совместной разведке и разработке углеводородного месторождения «Достлуг» в Каспийском море.

Месторождение Достлуг было открыто в 1986 году азербайджанскими специалистами. Нефтяные запасы месторождения по данным азербайджанской стороны оцениваются порядка в 50 млн тонн.

Месторождение «Карабах»

SOCAR и Equinor 31 мая 2018 года в Баку подписали Risk Service Contract на разработку месторождения Карабах. Для реализации проекта SOCAR и Equinor создали операционную компанию на паритетных долях (50% на 50%).

Месторождение Карабах находится в 120 км к востоку от Баку. Глубина моря в районе месторождения составляет 180 метров.

Добыча первого углеводородного сырья на месторождении Карабах в азербайджанском секторе Каспия начнется в конце 2022 года, заявил президент Азербайджана Ильхам Алиев.

«Если все пойдет по плану, то считаю, что через два года – в конце 2022 года -начнется добыча первого газа и нефти (на месторождении Карабах-ИФ). Потенциал нефти на месторождении Карабах оценивается на уровне 60 млн тонн. В перспективе с этого месторождения будет добываться, как минимум, 1,5 млн тонн нефти и 1,5-1,8 млрд кубометров газа в год.

РОССИЯ

Месторождение им. В. Филановского, открытое ЛУКОЙЛом в 2005 году, является крупнейшим нефтяным месторождением в российском секторе дна Каспийского моря.

Месторождение имени Филановского – крупнейшее нефтяное месторождение в российском секторе Каспийского моря с начальными извлекаемыми запасами 129 млн тонн нефти и 30 млрд куб. м газа. Введено в эксплуатацию осенью 2016 года. Благодаря запуску третьей очереди обустройства на месторождении Филановского добыча нефти «ЛУКОЙЛа» на Каспии по итогам 2019 года выросла на 5,2% и составила 6,4 млн тонн.

 Месторождение им. Ю. Корчагина, открытое в 2000 году, стало первым месторождением, запущенным ЛУКОЙЛом на Каспии. Добыча на месторождении началась в 2010 году. Запасы по категориям 3Р составляют 500 млн барр. нефтяного эквивалента, что в натуральном выражении составляет 86 млрд куб. м газа и 53 млн тонн нефти.

«ЛУКОЙЛ» открыл в акватории Кас­пийского моря десять месторождений с суммарными извлекаемыми запасами углеводородного сырья 7 млрд баррелей нефтяного эквивалента. Добыча нефти и газа ведется пока на двух месторождениях - им. Корчагина и им. Филановского. Компания в 2020 году добыла на Каспии более 7 млн тонн нефти.

Месторождение им. В. Грайфера (бывшее Ракушечное), открытое в 2001 году, является третьим проектом, который Компания реализует на Каспии. Месторождение расположено в непосредственной близости от месторождения им. В. Филановского, благодаря чему планируется использование уже построенной инфраструктуры. Это позволит сок­ратить сроки и затраты на обустройство месторождения. Начало промышленной добычи нефти планируется в 2022 году. Ожидаемая полка добычи – 1,2 млн т в год. 

Третье месторождение на Каспии - им. Грайфера - с начальными извлекаемыми запасами 39 млн тонн нефти и около 33 млрд кубометров газа планируется ввес­ти в 2022 году. Проектный уровень добычи составит 1,2 млн тонн. 

Месторождение им. Кувыкина с извлекаемыми запасами нефти С1+С2 в 6,3 млн тонн, 231 млрд куб. м газа и 21 млн тонн конденсата ожидается к запуску в 2029 году.

Туркменистан

Челекен (Ливанов, Лам, Жданов)

Dragon Oil разрабатывает контрактную территорию Челекен в туркменском секторе Каспия. Работы ведутся на условиях соглашения о разделе продукции, заключенного с правительством Туркмении в 1999 году. Челекен включает два крупных месторождения — Джейтун (бывшее ЛАМ) и Джигалыбек (бывшее «Банка Жданова»).

Дубайская нефтегазовая компания Dragon Oil Plc планирует инвестировать более $14 млрд, чтобы увеличить добычу нефти и природного газа в три раза, заявил гендиректор компании Али аль-Джарван в интервью агентству Bloomberg.

В том числе до конца 2030 года Dragon Oil вложит $13 млрд в увеличение добычи нефти в Туркменистане. Кроме того, планируется покупка активов на Ближнем Востоке и в Африке.

К 2025 году компания рассчитывает добывать 300 тыс. баррелей нефтяного эквивалента в сутки (б/с) по сравнению с почти 100 тыс. б/с на данный момент, отметил А.аль-Джарван.

В туркменском секторе Каспия Dragon Oil разрабатывает контрактную территорию Челекен. Работы ведутся на условиях СРП, заключенного с правительством Туркмении в 1999 году. Челекен включает два крупных месторождения - Джейтун (бывшее ЛАМ) и Джигалыбек (бывшее «Банка Жданова»).

Небит Даг (Бурун, Небит, Даг, Кумдаг, Каратепе и Кызылкум)

 Небитдагская договорная территория (1050 км) расположена на суше в западной части Туркменистана и содержит пять освоенных месторождений нефти и газа. Burren, как оператор 100% прямого долевого участия, владеет правами на разработку месторождения Бурун на западе контрактной территории.  Другие четыре месторождения в пределах территории действия СРП (Кызылкум, Кумдаг, Кара-Тепе и Небит-Даг) управлялись Государственной нефтяной компанией «Туркменнефть». Burren владеет правами на проведение поисково-разведочных работ на остальной части договорной территории согласно лицензии на изыс­кательскую деятельность, которая истекает в феврале 2007 года. Условия СРП ограничиваются 2022 годом, и соглашение может быть продлено на срок до 10 лет по взаимной договоренности с правительством Туркменистана.  Согласно СРП, Burren являлся оператором с 2000 года.

На конец 2005 года, месторождение Бурун производило приблизительно 19000 баррелей нефти в день, добываемых из 135 скважин. Разработка, до настоящего времени, осуществлялась, прежде всего, на северном фланге месторождения, в то время как по южному флангу надо провес­ти оценку.  До 2004 года, деятельность, связанная со скважинами, состояла из их капитального ремонта с целью восстановления производственной способности скважин. Эксплуатационное бурение началось в 2004 году. Средний процент производственного участия в течение 2005 года увеличился на 35%, добывая 15410 баррелей нефти в день (в 2004 году было 11430 баррелей в день).

COP26 resonates

across the Caspian

With the uncertainty of the energy security situation, persistent shortage of natural gas in all segments of the world market against the background of the expected drive out of oil, coal and “peaceful” atom from European energy balances, the deve­lopment of new large fields in the Caspian region is becoming increasingly topical.

There were more than 160 structures revealed in the Caspian Sea as early as in the 20th century, which may potentially contain up to 10 trillion cubic meters of natural gas hidden in hard-to-reach high-pressure formations, mainly in the deep waters of the Caspian Sea. Their development requires not only expensive and most-advanced environmentally friendly technologies, but also the well coordinated work of all the Caspian states in creating a favorable investment climate, which is more than possible after the signing of the Convention on the Caspian Sea status on August 12, 2018. The restoration of the territorial integrity of Azerbaijan, which is the central transport link of the so-called “Greater Caspian Region” stretching from India to the Black and Mediterranean Seas with the Caspian Sea in the center, has increased its role as a key platform for stability and security at the junction of Europe and Asia. All this attracts the attention of investors. The Caspian Sea has large proven reserves of natural gas, as well as a developed export infrastructure capable of increasing the maximum carrying capacity to 40-50 bcm per year from today’s 10 bcm.

Newly commissioned fields, as well as additional exploration and exploitation of previously identified promising areas, can support exports until 2050 when the EU will abandon fossil fuels.

Considering environmental requirements and the European Commission’s re­cognition of natural gas as an official transitional energy resource, most of the focus is on gas production projects with reserves concentrated nowadays in the Azeri sector of the Caspian Sea. Despite its unpopula­rity, oil production is ongoing in the Caspian Sea, new fields are discovered and exploration is underway. The COP26 echoes are already heard in the Caspian, but are not yet visible, much less tangible. The highest percentage of equity participation belongs to LUKOIL, which has 100 percent in four Caspian projects. SOCAR and its traditional partner British bp are the undoubted leaders in terms of investment parameters, and Burren Energy is the most active in the Turkmen sector. In total, there are 17 active projects at various stages of development in the Caspian Sea, one of which was temporarily suspended in 2001. Commercial production is running on 9 fields. The most active work on exploration and delineation of new fields is underway in the middle part of the Caspian Sea - in the south-western part of the water body. In the northern part of the Caspian Sea, the most produced commodity is oil. KazMu­naiGas and LUKOIL are the most active there.

The Azerbaijani National Company SOCAR, British bp and the American giant Exxonmobil are the leaders in terms of the volume of explored and under-development gas reserves. Then comes the Norwegian company Equinor followed by Turkish TPAO, Kazakhstani holding KazMunaiGas, American Chevron and French Total.  Exxonmobil, Kazmunaigas, Shell and Agip (Kashagan shareholders), CNPC and Total possess the biggest volumes of oil assets in the Caspian Sea. Assets information is given below in the table.

Ongoing projects in the Caspian

Tengiz field

Recoverable reserves – 750 mln – 1.125 bln tones of oil;

Projected volume of geological reserves – 3.133 bln tones of oil;

Associated petroleum gas reserves (APG)- 1.8 trn. m³.

In 1993, the Government of Kazakhstan established JV Tengizchevroil LLP jointly with Chevron to develop Tengiz oil field.

There are four partner companies involved in the project: JSC NC KazMunayGas (20%), Chevron Overseas (50%), ExxonMobil(25%) and LUKOIL (5%).

In 2020, TCO extracted 26.5 million tons of crude oil, which makes approximately 35% of the total volume of oil produced in Kazakhstan.

Kashagan field 

The license area of 5.6 thousand km2 within the framework of the NCPSA includes giant Kashagan field, as well as Aktoty and Kairan fields on the shelf of the Caspian Sea.

NCOC shareholders are KMG Kashagan B.V. (16.877%), Shell Kazakhstan Development B.V. (16.807%), Total EP Kazakhstan (16.807%), AgipCaspian Sea B.V. (16.807%), ExxonMobil Kazakhstan Inc. (16.807%), CNPC Kazakhstan B.V. (8.333%) and Inpex NorthCaspian Sea Ltd. (7.563%).

Kashagan is the largest oil and gas field in Kazakhstan and the country’s 1st offshore project.

Geological reserves of the field are estimated at 4.8 billion tons of oil, and the total oil reserves reach 38 billion barrels (6 billion tons), of which about 10 billion barrels are recoverable.

Kashagan’s natural gas reserves make 1 trillion m3.

The company plans to complete the dredging works in November 2022.

The project has caused sharp criticism of environmentalists, so NCOC has very carefully addressed the issue of choosing technologies and minimizing the consequences of performed operations. The work has to be carried out to continue safe oil production at Kashagan, since without normal approaches to the field, it will be impossible to carry out a PPM in 2022, and production at Kashagan can even be stopped in 2027.  By the end of 2021, the Ministry of Energy of Kazakhstan and NCOC planned to increase oil production to 10 million ton per year.

Azeri, Chirag and deepwater Gunashli fields

Bp – 30.37%, SOCAR – 25%, MOL – 9.57, Inpex – 9.31, Equinor – 7.27%, ExxonMobil – 6.79%, TPAO – 5.73%, Itochu – 3.65%, ONGC – 2.31%.

The sanction is the first major investment decision by the ACG partnership since the extension of the ACG production sharing agreement (PSA) to 2049 was agreed in 2017. More than $36 billion has been invested into the development of the ACG area since the original PSA was signed. The project is expected to achieve first production in 2023 and produce up to 300 million barrels over its lifetime.

Oil production at Azerbaijan’s largest Azeri-Chirag-Guneshli (ACG) oil fields managed by BP decreased in 2020 to 23.6 million tons from 26 million tons fixed in 2019, BP says.

“Oil production at the largest Azeri-Chirag-Guneshli fields last year made 23.6 million tons or 477,000 barrels per day”, says the BP statement. Reserves – 1.3 trillion cubic meters of gas.

Shah Deniz field 

The Shah Deniz Production Sharing Agreement (PSA) was signed in Baku bet­ween SOCAR and a consortium of foreign companies on 4 June 1996.

Bp – 28.8%, SOCAR – 10%, TPAO – 19%, Petronas – 15.5%, Lukoil – 10%, NICO – 10%, SCC – 6.7%.

Under the PSA BP is an operator with a 50% stake, and the rest 50% of shares belong to SOCAR.

According to BP, natural gas and condensate production on Shah Deniz field last year totaled 18.1 bcm and 3.6 mln tones respectively. The production capacity of existing Shah Deniz facilities currently amounts to more than 58 million standard cubic meters of gas per day or more than 21 billion cubic meters per year.

Absheron field 

Absheron is a gas-condensate field of Azerbaijan. It is located to the north-west of the other Azerbaijani field Azeri-Chirag-Gunashli. The area of the field is 260 km2.

Absheron project shareholders are Total  (operator, 50 %) and SOCAR (50 %). JOCAP (Joined Operating Company Absheron Petroleum) is an operator of the field. The contract area makes 747 km².

Annual gas production: 5 bcm.

An agreement for exploration, development and production sharing at offshore Absheron block was signed on February 27, 2009.

Initial gas reserves total 350-360 bcm, and condensate reserves - 45 mln tones of barrels. These reserves make it possible to produce about 5bcm per year.

On September 19, 2020, the ceremony of laying the foundation of offshore ope­rations at Absheron field was held at the Heydar Aliyev Baku Deep-Water Jackets Factory.

According to initial information, gas production is scheduled to begin in mid-2021. 

Shafag-Asiman Structure

bp and State Oil Company of the Republic of Azerbaijan (SOCAR) signed a new production sharing agreement (PSA) on joint exploration and development of the Sha­fag-Asiman structure in the Azerbaijan sector of the Caspian Sea on October 7, 2010.

Bp-50%. SOCAR – 50%. The first exploration well was spudded on 13 January 2020. The drilling was completed in March 2021 to the base of the Fasila reservoir to a depth of 7,189 metres. The well encountered gas condensate resource in the penetrated re­servoirs. However, the resource will need further evaluation and therefore it was decided to suspend the well to allow the evaluation of its results and the planning of the next steps for appraisal, potentially inclu­ding a sidetrack appraisal well.

Shallow Water Absheron

peninsula   

bp signed a new production sharing agreement (PSA) with SOCAR in December 2014 to jointly explore for and develop potential prospects in the shallow water area around the Absheron peninsula in the Azerbaijan sector of the Caspian sea.

Under the PSA BP is the operator with 50 per cent interest while SOCAR holds the remaining 50 per cent equity.

Plans are to spud the first exploration well in the third quarter of 2021.

D230

bp and SOCAR signed a new production sharing agreement (PSA) on 26 April 2018 for the joint exploration and development of Block D230 in the North Absheron basin in the Azerbaijan sector of the Caspian Sea.

Under the PSA, which is for 25 years, BP will be the operator during the exploration phase holding a 50% interest while SOCAR will hold the remaining 50% interest.

The 3D seismic acquisition programme on Block D230, which commenced in December 2019, was safely completed on 14 March 2020. The processing of the acquired data was completed. The interpretation of the seismic data is currently ongoing. If the results from the interpretation of the seismic survey are positive, bp may start planning for an exploration well.

Dostluq field

 The Milli Majlis (parliament) of Azerbaijan at a plenary session approved the Memorandum of Understanding on «Dostluq» field between Azerbaijan and Turkmenistan.

As reported, Azerbaijan and Turkmenistan signed an intergovernmental memorandum of intent on joint exploration and development of ‘Dostluq’ hydrocarbon field in the Caspian Sea on January 21, 2021.

The ‘Dostluq’ field was discovered in 1986 by Azerbaijani specialists. According to the Azerbaijani side, oil reserves of the field are estimated at around 50 million tones. 

Karabakh field

SOCAR and Equinor signed a Risk Service Contract for the development of Karabakh field on May 31, 2018 in Baku. To get the project implemented, SOCAR and Equinor created an operating company on parity basis (50% to 50%).

Karabakh field is located 120 km east of Baku. The sea depth in the field area is 180 meters.

The production of first crude hydrocarbons at Karabakh field in the Azerbaijani sector of the Caspian Sea will begin late in 2022, Azerbaijan President Ilham Aliyev said.

“If all goes according to the plan, I believe that in two years – at the end of 2022– production of first gas and oil volumes will begin (at Karabakh field - IF).

Karabakh field oil potential is estimated at 60 million tons. In the future, at least 1.5 million tons of oil and 1.5-1.8 billion cubic meters of gas per year will be produced from this field.

RUSSIA

Discovered by LUKOIL in 2005, the V. Filanovsky field is the largest oil field in the Russian sector of the Caspian Sea.

The Filanovsky field is the largest oil field in the Russian sector of the Caspian Sea with initial recoverable reserves of 129 million tons of oil and 30 billion cubic meters of gas. The field was commissioned in the fall of 2016. The launch of the third phase of the facilities construction on the Filavovsky field raised LUKOIL oil production in the Caspian by 5.2% and made it 6.4 mln tones at year-end 2019.

Discovered in 2000, the Yury Korchagin field has become the first field launched by LUKOIL in the Caspian. Production on the field started in 2010. Reserves in 3P categories amount to 500 million barrels of oil equivalent, which in physical terms amounts to 86 billion cubic meters of gas and 53 million tons of oil.

LUKOIL has discovered ten fields in the Caspian Sea with total recoverable hydrocarbon reserves of 7 billion barrels of oil equivalent. Oil and gas production for now is running at two fields - Korchagin and Filanovsky fields. The company’s 2020 oil production in the Caspian made over 7 mln tones.

Discovered in 2001, Grayfer offshore field (former Rakushechnoye) is the third pro­ject implemented by the Company in the Caspian. The field is located in the immediate vicinity of the V. Filanovsky field, which makes it possible to use the already built infrastructure. This will reduce the time and costs for the development of the field. The start of commercial production is expected in 2022. The expected production plateau is 1.2 mln tones per annum.

The third field in the Caspian Sea - Grayfer offshore fiield - with initial recoverable reserves of 39 million tons of oil and about 33 billion cubic meters of gas is planned to be launched in 2022. The planned production level will make 1.2 mln tones.

Kuvykin field with recoverable reserves of 6.3 million tons (C1+C2), 231 billion cubic meters of gas and 21 million tons of condensate is expected to be launched in 2029.

Turkmenistan

Cheleken (Livanov, Lam, Zhdanov)

Dragon Oil is developing the Cheleken contract area in the Turkmen sector of the Caspian Sea. The operations are performed under the terms of the production sharing agreement signed with the Government of Turkmenistan in 1999. The Cheleken Contract Area consists of two large fields, namely Dzheitune (Lam) and Dzhygalybeg (Zhdanov).

Dubai oil and gas company Dragon Oil Plc plans to invest more than $14 billion to increase oil and natural gas production three times, the company’s Managing Director Ali Al-Jarwan said in the interview to Bloomberg agency.

By the end of 2030 Dragon Oil will also invest $13 billion to increase oil production in Turkmenistan. Besides, it is planned to purchase assets in the Middle East and Africa.

By 2025, the company expects to produce 300 thousand barrels of oil equivalent per day (b/d) compared to almost 100 thousand b/d at the moment, A. Al-Jarwan noted.

Nebit Dag

(Burun, Nebit Dag, Kum Dag, Kara Tepe and Kyzl Kum)

Nebit Dag Contract Area (1050km) is located onshore in the western part of Turkmenistan and includes 5 developed oil-gas fields. As an operator of 100% working interest, Burren has the rights to develop Burun field in the west of the contract area. The other four fields within the territory of the PSA (Kyzl Kum, Kum Dag, Kara Tepe and Nebit Dag) were operated by the State Oil Company ‘Turkmenneft’. Burren owns the rights to conduct prospecting and exploration work in the rest part of the contract area under the license for exploration activities, which expires in February 2007. The PSA terms are limited to 2022, and the agreement can be extended for up to 10 years by mutual agreement with the Government of Turkmenistan. According to the PSA, Burren has been an operator since 2000.

As of the end of 2005, Burun field produced approximately 19,000 barrels of oil per day, extracted from 135 wells. The development, up to now, has been carried out primarily on the northern flank of the field, while an assessment should be carried out on the southern flank. Prior to 2004, the capital workover of wells had been carried out in order to restore their production capacity. Production drilling began in 2004. The average percentage of production participation during 2005 increased by 35%, producing 15410 barrels of oil per day (in 2004 it was 11430 barrels per day).

“In a meeting with Grzegorz Zieliński, Director, Head of Energy Europe, for the European Bank for Reconstruction and Development (EBRD) in Abu Dhabi, we discussed the activities of the Energy Efficiency Fund, implementation of pilot projects in the field of energy efficiency, the Azerbaijan (Nakhchivan)-Türkiye-Europe energy line, the Caspian-Black Sea-Europe green energy corridor, connection of 1 GW solar-wind energy projects to the grid, cooperation on energy system modernization”, We evaluated the first renewable energy auction and other projects to be implemented on the eve of COP29”, Caspian Energy Media reports that Energy Minister of Azerbaijan Parviz Shahbazov wrote about this on his social network page.

During the meeting, the first renewable energy auction and other projects to be implemented on the eve of COP29 were evaluated.

"На встрече в Абу-Даби с директором ЕБРР, главой отдела энергетики в Европе Гжегожем Зелинским обсуждалась деятельность Фонда энергоэффективности, реализация пилотных проектов в сфере энергоэффективности, проект линии электропередачи Азербайджан (Нахчыван)-Турция-Европа, коридор зеленой энергии "Каспий-Черное море-Европа". Обсудили подключение к сети проектов солнечной и ветровой энергии мощностью 1 ГВт, также сотрудничество по модернизации энергосистемы",  как сообщает CaspianEnergyMedia, об этом написал министр энергетики Парвиз Шахбазов в своем аккаунте в социальной сети "Х".

В ходе встречи  также была дана оценка первому аукциону по возобновляемой энергетике, который пройдет накануне COP29, и другим проектам.

17 апреля министр иностранных дел Азербайджана Джейхун Байрамов встретился с генеральным секретарем Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) Кайратом Сарыбаем. Об этом сообщает CaspianEnergyMedia со ссылкой на министерство иностранных дел Азербайджана.

В ходе встречи были обсуждены возможные приоритеты и планы председательства Азербайджана в СВМДА на 2024-2026 годы, текущая работа в рамках организации и перспективы на будущее.