Caspian Energy (CE): LV Shipping company has been operating since 1921, which means the company is marking its 100th anniversary. What path has the company been through and what is the recipe for the longevity of the transport business?

Fuad Mammadov: The origins of the company are as a family haulage and distribution provider based in  Vlaardingen near Rotterdam, Holland. The early days were very straightforward and modest  ,providing local services to clients in the local area. The company played a role in the reconstruction of Rotterdam following the devastation caused by the Second World War when there was a high demand for transport to move building and construction materials. The company developed logistic solutions, moving products and materials between the northern part of Europe within the trading block known as Benelux -  An economic union of Belgium, the Netherlands, and Luxembourg, originally established as a customs union. Then, expanding contacts in Europe and linking them to the UK via our unaccompanied trailer service. Building on this experience, the company began to specialise on express transport, servicing the Oil & Gas industry and moving materials from Europe to the UK during the development of the North Sea oil and gas resources. This brought about the opportunity to open offices in the UK and many successful years undertaking major North Sea projects followed with further expansion in the UK and Norwegian market, combining oil and gas related logistic work with the more usual freight forwarding service on a national and  global scale. Lead by the demand of clients, this eventually led to developing offices in the Far East; Singapore, Indonesia, Malaysia, Saudi Arabia and the United Arab Emirates in the Middle East, USA, Brazil and of course Azerbaijan and Georgia.  

This continual steady development has been the result of looking after the needs of clients, supported by dedicated and knowledgeable staff, together with the ambition to continually improve and develop because we know that in our industry we cannot afford to stand still in any area. Therefore, the ability to quickly recognise, adapt and embrace change has enabled LV to stay relevant in today’s competitive and challenging environment and remains a strong part of our continued success.

CE: Much has changed in 100 years. Besides, built were new shipping channels in both Africa and South America, is there a need today to expand or build new shipping channels, such as the Trans-African or Trans-Asian?

Fuad Mammadov: Yes, all these areas remain very interesting and make up part of our activity in some way today with particular markets showing greater volume than others. Asia forms a very strong part of our interest along with other more mature markets, however Africa no doubt has many exciting opportunities to come. The Asian market in particular has seen some tremendous investment and development, most notably the introduction over recent years of a rail service linking China with Europe; part of our role of course is to make clients aware of all these developments on the basis that they can often add value to their own business.

CE: How did the situation with the coronavirus affect the competitiveness of your company?

Fuad Mammadov: The global pandemic caused by COVID-19 has been a threat to the health of everyone  and put a great strain on the economy of every area of the world while the priority of taking care of people has been the focus of attention. Logistic companies like ours have played a role in keeping the supply chain running and supporting the care for people and the economy. This has been challenging because we want and need to keep all our staff and their families safe as our number one priority and this obviously remains the case. However, the opportunity to adapt to this and continue offering our logistic service as a key part of the supply chain has enabled us to remain financially safe. In this way it has not been a case of affecting our competitiveness but once again it has been a case of our teams ability to adapt to the changes and challenges the virus has brought about.  In addition to this, and at a more practical level, the wider LV Group has played it’s part in the logistics challenge surrounding the pandemic by handling several air freight shipments of PPE.   

CE: Which green technology programs is the company implementing?

Muhammad Rzayev: We follow international standards as much as possible, in this case the ISO standard ISO 14001 applies. All our fleet is compliant with EURO5 or EURO6 emission standards. We are shifting to digital documentation to minimize use of paper. Used paper is handed over to recycling companies.

CE: What types of fuel are most efficient for cargo transportation, in particular, hydrogen fuel cells or methane engines?

Muhammad Rzayev: This is a very big question with multiple answers all being studied and developed  as we speak. We rely upon the vehicle manufactures to lead the way on this and as they do so we will adopt the innovations and solutions the vehicle manufacturers bring to market.  Obviously we try and use the most up to date and efficient power sources available at this time. Recent years have seen the introduction of low Sulphur vessels and LV has played it’s part in explaining to clients the need for this, along with the resultant surcharges that the carriers make for such technological adaption of vessels.

CE: How successful is the company’s activity in the Caspian region?

Muhammad Rzayev: Measuring success has to be dealt with rationally  and over the long term. It must be treated with respect and humility. Long term success is the culmination of many factors; some of which we have control of, like applied knowledge and experience, having a positive culture, good leadership and business related disciplines and structures that maintain sound finance, dedicated and well-motivated teams and above all good clients who find our services useful and relevant to their businesses. Also of influence in success is the external environment; the general economic and legal framework we operate within and the opportunities that present themselves in that environment. In our time operating in the Caspian region we have certainly experienced all of these vital ingredients and more while at the same time establishing ourselves as respected and influential members of the LV group globally.  It is our aim to continue to strive for improvement in all we do, therefore the lite hearted  answer to the question is, so far so good.

Finally, I would like to thank our staff and our clients for their loyalty and support as any success is theirs.

Caspian Energy (CE): Недавно премьер-министр Норвегии  объявила о запуске проекта по улавливанию и хранению углерода, получаемого вследствие добычи и переработки сырья, считаете ли Вы возможным полностью  запретить добычу нефти в арктических широтах, в Арк­тике после потепления климата  с целью сохранения экологии этого огромного очень экологически уязвимого бассейна?

Министр нефти и энергетики Норвегии Тина Бру: Нефтяные работы в Норвегии со временем продвинулись дальше на север. Наши самые неисследованные участки расположены в Баренцевом море, где находится большая часть наших предполагаемых, но еще не доказанных ресурсов. 40 лет нефтяной деятельности в Баренцевом море показали, что вполне возможно вести осмотрительную, безопасную и устойчивую нефтедобывающую деятельность в этих районах, в то же время поддерживая хорошее экологическое состояние океана. История нефтяной деятельности в Норвегии показала, что нет несовместимости между наличием прибыльной нефтяной промышленности и поддержанием хорошего экологического состояния океана.

«Longship» - проект улавливания и хранения углерода (CCS), о котором недавно объявил премьер-министр Норвегии, включает улавливание углерода на цементном заводе и мусоросжигательный завод, транспортировку CO2 на судне и постоянное хранение CO2 в подводном резервуаре в Северном море. Он не касается выбросов при добыче и переработке нефти. При имеющихся в настоящее время знаниях проект CCS будет необходим в широком масштабе, если мы хотим дос­тичь климатических целей с минимально возможными затратами. Мы считаем, что этот проект уменьшит  препятствия для новых проектов по улавливанию и хранению углерода в Европе.

CE: Возможно, ли объявить Арктику зоной полностью свободной от добычи и применения во всех отраслях ископаемого топлива?

Тина Бру: Мы не планируем прек­ращать бурение нефтяных скважин в Баренцевом море.

CE: Норвежская энергетика в основном работает на возобновляемых источниках, в частности гидроэнергетике, планируете ли вы диверсифицировать источники энергии?

Тина Бру: Большая часть конечного спроса на энергию в Норвегии приходится на электроэнергию - сектор, в котором выработка почти на 100% осуществляется из возобновляемых источников. Почти 90% этой энергии приходится на гидроэнергетику, средство производства, которое Норвегия использует более ста лет. Что еще больше характеризует норвежскую гидроэнергетику, так это гибкость, которую она обеспечивает энергосистеме. Большая часть установленной мощности подключена к регулируемым водохранилищам, что дает нам возможность наращивать и уменьшать выработку по мере необходимости в течении часов, суток и сезонов с разными объемами спроса на электроэнергию. Многие страны сталкиваются с проблемой внедрения возобновляемых источников энергии в свои энергосистемы, проблему, которую Норвегия преодолела с помощью гибкой гидроэнергетики.

В последние несколько лет мы стали свидетелями всплеска ветроэнергетики, частично финансируемого нашей схемой зеленых сертификатов со Швецией. После завершения проектов, находящихся на стадии строительства, энергия ветра будет составлять около 10% выработки электроэнергии в Норвегии. Однако строительство ветряных электростанций не обошлось без проблем, что в настоящее время вызывает паузу в процессе выдачи разрешений на новые проекты.

Система возобновляемой энергии подвержена вариациям в связи с погодными условиями, так например выработка электроэнергии становится зависимой силы ветра. Таким образом, соединительные линии на протяжении десятилетий играли важную роль для Норвегии. Сегодня у нас налажено большое межсетевое соединение со Швецией, Данией и Нидерландами, а также еще два подводных кабеля находятся в стадии строительства. Это в Германию, где строительство завершено и в настоящее время проводятся  испытательные операции, и в Великобританию, где строительство планируется завершить в конце 2021 года. Благодаря этой расширенной взаимосвязанности по сравнению с нашей гибкой гидроэнергетикой мы считаем, что наша энергосистема хорошо подготовлена к предстоящему энергетическому переходу.

CE: Г-н министр, в Норвегии одна из самых низких себестоимость добычи углеводородов, помогло ли это адаптировать отрасль к продолжительному кризису цен на нефтяном рынке?

Тина Бру: Норвежская нефтяная промышленность показала себя устойчивой перед лицом низких цен на нефть. Однако ситуация в апреле была неустойчивой, и Норвегия в одностороннем порядке решила сократить добычу, чтобы помочь стабилизировать рынок. Кроме того, норвежское правительство ввело временный пакет налоговых льгот, чтобы помочь компаниям продвигать новые прибыльные проекты, которые могут обеспечить рабочие места в секторе «upstream» и отрасли поставщиков.

CE: ЕС планирует переход на возобновляемые источники энергии к 2050 году, Китай к 2060,  насколько будет востребована нефть в мировой экономике в краткосрочной перспективе?

Тина Бру: Пандемия и связанные с ней ограничения оказали беспрецедентное влияние на нефтяной спрос, особенно в авиационном секторе и секторе автомобильного транспорта. Спрос на нефть уже существенно вырос в большинстве секторов. В ближайшие годы МЭА ожидает, что мировой спрос на нефть вырастет до прежних уровней. В их основном сценарии спрос на нефть достигнет уровня 2019 года к 2023 году и продолжит расти до 2030-х годов.

Благодарим  Вас за интервью

Caspian Energy (CE): Recently, Her Excellency Prime Minister of Norway has announced the launch of the project on capture and storage of carbon produced from production and processing of crude. Do you consider it possible to fully ban oil production in the Arctic latitudes or in the Arctic after climate warming with the aim of preserving the ecology of this huge very ecologically sensitive basin?

Tina Bru, Minister of Petroleum and Energy of Norway: The petroleum activity in Norway has moved further north over time. Our most unexplored areas are in the Barents Sea, where most of our expected, but yet unproven resources are located. 40 years of petroleum activity in the Barents Sea has shown that it is quite possible to have prudent, safe and sustainable petroleum activity in these areas, while at the same time maintaining a good environmental status in the ocean. The history of petroleum activity in Norway has shown that there is no incompatibility between having a profitable petroleum industry and maintaining a good environmental status of the ocean. 

Longship, the carbon capture and stora­ge (CCS) project the Norwegian Prime Minister recently has announced, includes capture from a cement factory and a waste-to-energy facility, transport of CO2 by ship and permanent storage of CO2 deep under the seabed in the North Sea. It does not address emissions from production and processing of crude. With the knowledge currently available, CCS will be necessary on a large scale if we are to meet the climate targets at the lowest possible cost. We believe this project will lower the hurdle for new CCS projects in Europe.

CE: Is it possible to declare the Arctic a zone completely free from the production and use of fossil fuel in all fields?

Tina Bru: We have no plans to stop dril­ling of petroleum activities in the Barents Sea.            

CE: The Norwegian energy sector is mainly based on renewable sources, in particular hydroelectric power. Do you plan to diversify your energy sources?

Tina Bru: The majority of the Norwegian final demand of energy is electricity – a sector where Norwegian production is almost 100% renewable. Almost 90% of this is hydro power, a means of production Norway has utilized for over a hundred years. What further characterizes the Norwegian hydro power is the flexibility it provides the power system. A large portion of the installed capacity is connected to regulated reservoirs, providing us with the ability to ramp production up and down as needed during hours, days and season with different demands. Many countries face the challenge of implementing renewable power into their power system, a challenge Norway has overcome with the flexible hydro power.

The last few years we have seen a surge of wind power, partly funded by our green certificate-scheme with Sweden. When the projects currently under construction are finished, wind power will contribute to about 10% of Norwegian power production. However, the construction of wind power has not come without challenges – currently causing a pause in the permit-granting process for new projects.

With a renewable system comes variations due to weather conditions – cau­sing power production to be prone to e.g. draught. Therefore, interconnectors have for decades been important for Norway. Today we have a large interconnection capacity with Sweden, Denmark and the Netherlands, as well as two more subsea cables under construction. These are to Germany, where construction is finished and the cables are being tested, and the UK, set to be finished late 2021. With this increased interconnectivity, compared with our flexible hydro power, we believe our power system is well prepared for the energy transition that lies ahead.

CE: Madam Minister, Norway has one of the lowest production costs for hydrocarbons, has this helped to adapt the industry to the long-standing price crisis in the oil market?

Tina Bru: The Norwegian oil industry has shown itself to be robust in face of low oil prices. The situation in April was however not sustainable, and Norway decided unilaterally to cut production to help stabilize the market. In addition, the Norwegian government has introduced a temporary tax relief package to help companies push ahead with new profitable projects that can secure jobs in the Norwegian upstream and supplier industries.

CE: The EU plans to shift to renewable energy sources by 2050, China by 2060, to what degree oil will be in demand in the world economy in the short term?

Tina Bru: The COVID pandemic and the lockdowns related to the pandemic have had an unprecedented effect on oil demand, especially in the aviation sector and road transport sector. Oil demand has already grown substantially in most sectors. In the years to come, the IEA expects that global oil demand will grow to previous levels. In their main scenario, oil demand reaches 2019-levels by 2023, and continues to grow to the 2030s.

Thankyoufortheinterview

Caspian Energy (CE): Азербайджан расположен в благоприятном природно-географическом положении для развития использования различных источников энергии. В настоящее время, когда в мире предпринимаются серьезные шаги по переходу к низкоуглеродной энергетической сис­теме, какие планы в Азербайджане в этой сфере? 

Министр энергетики Азербайджанской Республики Парвиз Шахбазов: Обладая богатыми запасами нефти и газа как на суше, так и на море, а также высоким потенциалом возобновляемых источников энергии, Азербайджан является одной из немногих стран в мире, которая полностью обеспечила свою устойчивую энергетическую безопасность. Реализация стратегии энергетической безопасности, основы которой были заложены общенациональным лидером нашего народа Гейдаром Алиевым, с успехом продолжаемой сегодня Президентом Ильхамом Алиевым, привела к серьезным достижениям в надежном обеспечении экономики и населения страны энергетическими ресурсами. Между тем роль и значение Азербайджана в обеспечении региональной и европейской энергетической безопасности растет с каждым днем.

Диверсификация источников энергии и учет экологических требований в энергоснабжении также считаются основными принципами обеспечения энергетической безопасности. Расширение использования возобновляемых источников энергии в энергетическом секторе в нашей стране было определено в качестве приоритета Президентом Азербайджанской Республики г-ном Ильхамом Алиевым, и установлена цель довести долю возобновляемых источников энергии до 30% в установленных мощностях к 2030 году. В то же время соответствующим Указом Президента Азербайджанской Республики утвержден документ «Азербайджан 2030: Национальные приоритеты социально-экономического развития», определяющий чистую окружающую среду и зеленый рост как один из пяти национальных приоритетов социально-экономического развития Азербайджана. Это показывает, что расширение использования возобновляемых источников энергии является одним из ключевых целей политики энергетической безопасности  проводимой в нашей стране.

Потенциал возобновляемых источников энергии в Азербайджане достаточно высок, чтобы достичь поставленной цели. Потенциал экономически жизне­с­пособных и технически пригодных для использования возобновляемых источников энергии страны оценивается в 27 000 МВт, из которых 3 000 МВт приходится на энергию ветра и 23 000 МВт – на солнечную энергию. Поэтому, несмотря на богатство Азербайджана энергетичес­кими ресурсами и признание в мире как экспортера энергоресурсов, использование возобновляемых источников энергии здесь всегда находится в центре внимания.

Одним из определяющих моментов развития использования возобновляемых источников энергии является принятие закона в соответствующей сфере. В настоящее время рассматривается законопроект «Об использовании возобновляемых источников энергии в производстве электроэнергии» как первый нормативно-правовой документ по регулированию возобновляемой энергетики в нашей стране.

Еще одним определяющим моментом является привлечение частных инвестиций в эту область. Для этого подписаны соответствующие соглашения с компанией «ACWA Power» (Королевство Саудовская Аравия) на строительство ветровой электростанции мощностью 240 МВт и ведутся переговоры о строительстве солнечной электростанции мощностью 230 МВт с компанией «Masdar» (Объединенные Арабские Эмираты). Реализация этих пилотных проектов является одним из важным этапов на пути к привлечению частных инвестиций с целью диверсификации источников энергии и повышения эффективности электроэнергетической системы нашей страны.

СЕ: Какое значение будут иметь для Азербайджана эти проекты, реализуемые за счет частных инвестиций?

Парвиз Шахбазов: Подписание этих соглашений и реализация таких крупных проектов впервые за счет иностранных инвестиций является показателем доверия иностранных инвесторов к деловой среде, сформировавшейся в нашей стране, и знаменует начало нового этапа в развитии «зеленой энергетики».

Соответствующие соглашения о строительстве ветровой электростанции мощностью 240 МВт были подписаны с компанией «ACWA Power» в конце прошлого года. Реализация этого проекта, пре­дусматривающего частные инвестиции в размере 300 миллионов долларов США, позволит ежегодно производить около 1 миллиарда кВтч электроэнергии, экономить 220 миллионов кубометров природного газа, и предотвращать более 400 000 тонн выбросов CO2 в атмосферу.

Продолжается согласование необходимых договоров с компанией «Masdar» о строительстве солнечной электростанции мощностью 230 МВт, подписание которых ожидается в ближайшем будущем.

Помимо удовлетворения наших пот­ребностей в электроэнергии, упомянутые проекты будут способствовать диверсификации энергетики Азербайджана, а также будут способствовать созданию новых секторов производства и услуг, созданию рабочих мест и привлечению других местных и иностранных частных инвесторов в эту сферу.

СЕ: За счет каких видов энергии предполагается удовлетворять энергетические потребности освобожденных территорий Азербайджана?

Парвиз Шахбазов: По предварительным оценкам, потенциал возобновляемых источников энергии в Карабахе и прилегающих регионах достаточно высок. Ведутся работы по расчету точного потенциала, установке для этой цели измерительно-наблюдательных станций, оценке технической возможности и экономической эффективности. В первую очередь высоким потенциалом солнечной энергии обладают Губадлинский, Зангиланский, Джебраильский и Физулинский районы.

Общий потенциал солнечной энергии в этих районах оценивается более чем в 4000 мегаватт. Рассмотрены ветроэнергетические ресурсы Кельбаджарского и Лачинского районов. В целом потенциал ветроэнергетики в горных районах Карабаха оценивается более чем в 500 мегаватт.

Учитывая, что около 25 % местных вод­ных ресурсов Азербайджана формируется в Карабахе, рассматриваются перспективы использования для производства электроэнергии крупных рек, таких как Тертер, Базарчай, Хакари, и их притоков.

В этих местах когда-то были небольшие гидроэлектростанции, но большинство из них было разрушено врагом. Недавно в Лачинском районе при участии Президента Ильхама Алиева уже была сдана в эксплуатацию 8-мегаватная гид­роэлектростанция «Гулабирд», расположенная на реке Хакари. Суммарная установленная мощность восстанавливаемых станций в Кельбаджарском и Лачинском районах, составит 120 мегаватт.

Кроме того, на гидроузлах Худаферин и Девичья башня в Джебраильском районе планируется строительство гидроэлектростанций, которые внесут особый вклад в использование «зеленой энергии» для энергоснабжения этой области.

По поручению Президента Азербайджанской Республики Ильхама Алиева ведутся работы в направлении создания зеленой энергетической зоны на наших освобожденных территориях.

СЕ: Состоялось VII министерское заседание Консультативного совета Южного газового коридора. Особое внимание было уделено началу эксплуатации Южного Газового Коридора. В чем преимущества этого проекта для Азербайджана?

Парвиз Шахбазов: Проект Южного газового коридора стал реальностью в результате мудрой и дальновидной политики президента Азербайджанской Республики господина Ильхама Алиева. Благодаря реализации одного из крупнейших инфраструктурных проектов в мире Азербайджан получил выход на европейский рынок, что является очень важным историческим достижением.

Следует отметить, что диверсификация экспортного портфеля укрепляет энергетическую безопасность Азербайджана, поскольку диверсификация экспортных маршрутов и целевых рынков является одним из важнейших элементов энергетической безопасности стран-экспортеров. В этом году Азербайджан предполагает экспортировать около 1 миллиарда кубометров природного газа в Грузию, не менее 8 миллиардов кубометров в Турцию и более 5 миллиардов кубометров в Европу. В то же время в будущем Азербайджан сможет получать большую прибыль от транспортировки газа через Южный Газовый Коридор третьими сторонами.

Следует отметить, что несмотря на то, что стоимость проекта первоначально оценивалась в 44,6 миллиарда долларов, в результате эффективного управления и правильного планирования эта цифра снизилась до 33 миллиардов долларов. Азербайджан внес в проект значительный финансовый вклад в размере 10 миллиардов долларов. Проект также привлек в нашу страну большой объем прямых иностранных инвестиций, что, в свою очередь, важно для устойчивого экономического развития страны и обес­печения притока иностранной валюты.

Южный газовый коридор является одновременно проектом сотрудничества. Этот проект является результатом успешного сотрудничества между странами-производителями, странами транзита и странами-потребителями, международными финансовыми институтами и другими организациями. А это открывает широкие перспективы для дальнейшего углубления сотрудничества нашей страны со всеми участниками проекта.

СЕ: Азербайджан также называют колыбелью нефтяной промышленности. В связи с этим хотелось бы задать вопрос, как вы оцениваете сотрудничество нашей страны в рамках ОПЕК+?

Парвиз Шахбазов: Как известно, инициатива по созданию формата ОПЕК+ была впервые выдвинута Президентом Азербайджанской Республики г-ном Ильхамом Алиевым на Давосском форуме в январе 2016 года. Новый этап в истории ОПЕК начался с подписания странами-членами и не членами ОПЕК «Декларации о сотрудничестве» в декаб­ре того же года.

Основной целью сотрудничества ОПЕК+ является достижение баланса между спросом и предложением на мировом нефтяном рынке. В марте-апреле прошлого года цены на нефть резко упали в результате экономического спада, вызванного пандемией COVID-19, и прямого воздействия на мировую экономику строгих карантинных мер. Чтобы остановить эти негативные процессы и сбалансировать спрос и предложение на нефть, на 10-й встрече министров стран ОПЕК+ 12 апреля 2020 года было принято решение о сокращении добычи нефти.

Следует напомнить, что в апреле прош­лого года последствия нынешней пандемии вызвали падение цен на нефть ниже 20 долларов США. После смягчения карантинных режимов против пандемии и соответствующих усилий стран ОПЕК+ по регулированию добычи сырой нефти эта цифра на днях достигает 70 долларов. Это показывает, что ОПЕК по-прежнему остается наиболее эффективным фактором в регулировании резких колебаний на мировых нефтяных рынках.

Благодарим Вас за интервью

Caspian Energy (CE): Azerbaijan has favorable natural conditions and geographical position for developing the utilization of its various energy sources. Currently, when the world is taking serious steps towards moving to a low-carbon energy system, what are plans in Azerbaijan regarding this area? 

Parviz Shahbazov, Minister of Energy of the Republic of Azerbaijan: Endowed with rich oil and gas reserves both onshore and offshore, as well as with a high potential for renewable energy, Azerbaijan is one of the few countries in the world which has ensured its energy security in a fully sustainable manner. The implementation of the energy security strategy set by the National Leader Heydar Aliyev and which is still ongoing successfully under the leadership of President Ilham Aliyev, has resulted in significant achievements regarding the reliable supply of the country’s economy and population with energy resources. In the meantime, the role and importance of Azerbaijan in contributing to the regional and European energy security is growing day by day.

Energy diversification and environmental requirements in energy supply are conside­red as the major principles of energy security. Expanded use of renewable energy sources in our country has been set as a priority by the President of the Republic of Azerbaijan Mr. Ilham Aliyev, and the target is to increase the share of renewable energy in the installed power generation capacity to 30% by 2030. At the same time, the Order of the President of the Republic of Azerbaijan “Azerbaijan 2030: National Priorities for Socio-Economic Development”, has set clean environment and green growth as one of the five national priorities in the socio-economic development of Azerbaijan. This proves that one of the main goals of the energy security policy implemented in our country is the enhanced use of renewables.

The potential of renewable energy sources of Azerbaijan is high enough to reach the established target. The potential of economically viable and technically feasible renewable energy sources in the country is estimated at 27,000 MW, including 3,000 MW for wind energy and 23,000 MW for solar. Because of this, despite the fact that Azerbaijan is rich in traditional energy resources and is a net exporter of such resources, the use of renewables in Azerbaijan is under the constant spotlight.

One of the key points for the development of renewable energy is the adoption of a relevant law. Currently, the draft law “On the use of renewable energy sources in electricity production” is under consideration as the first full-fledged legal document on the regulation of the renewables in our country.

Another important factor is the attraction of private investment into this sector. Currently, relevant agreements have been signed with ACWA Power (the Kingdom of Saudi Arabia) for the construction of a 240 MW wind power plant and negotiations are underway on the construction of a 230 MW solar power plant with Masdar (the United Arab Emirates). The implementation of these pilot projects is an important step towards attracting private investment, which serves to diversify our country’s energy sources and improve the efficiency of the power system. 

CE: What will be other benefits of these private investment projects for Azerbaijan?

Parviz Shahbazov: The signing of these agreements and the attraction of foreign direct investment-based-projects is a manifestation of the confidence of foreign investors in our business environment and marks the beginning of a new stage in the development of “green energy” in our country.

The relevant agreements on the construction of a 240 MW wind power plant were signed with ACWA Power at the end of the last year. The implementation of this project, which involves $300 million worth of private investments, will make it possible to gene­rate about 1 billion kWh of electricity, save 220 million cubic meters of natural gas annually and prevent more than 400,000 tons of CO2 emissions into the atmosphere.

The negotiation process over the relevant contracts on the construction of a 230 MW solar power plant is ongoing with Masdar, and agreements are expected to be signed in the near future.

In addition to meeting our electricity needs, these projects will contribute to the diversification of Azerbaijan’s energy sector, as well as promote the creation of new production and service sectors, new jobs and the attraction of additional local and foreign private investors into this area.

СЕ: What types of energy are expected to be used to meet the energy needs of the liberated territories of Azerbaijan?

Parviz Shahbazov: According to preliminary estimates, the potential of renewable energy sources in the liberated Karabakh is quite high. Operations are underway to calculate the exact potential, install measurement and observation stations for this purpose, and evaluate the technical feasibility and economic efficiency. First of all, areas possessing high solar energy potential were identitfied in Gubadly, Zengilan, Jabrayil and Fizuli districts.

The total solar energy potential in these areas is estimated at more than 4,000 megawatts. Wind energy resources of Kelbajar and Lachin districts have been assessed. In gene­ral, the potential of wind energy in the mountainous regions of Karabakh is estimated at more than 500 megawatts. Given that about 25% of Azerbaijan’s local water resources are formed in Karabakh, the prospects of using large rivers such as the Terter, Bazarchay, Khekeri and their tributaries for electricity generation are being considered.

There used to be small hydroelectric power stations in these places, but most of them were destroyed and looted by the enemy. 8-megawatt Gulabird hydroelectric power station located on the Khekeri River has been recently commissioned in Lachin district with the participation of President Ilham Aliyev. The total installed capacity of the stations to be restored in Kelbajar and Lachin districts will be at 120 megawatts.

Apart from this, hydropower plants are planned to be built at Khudaferin and Giz Galasi hydrojunctions of Jabrayil district, which will contribute to the reliance on green energy in the energy supply to this area.

The work on establishment of a green e­nergy zone in our liberated territories is underway by the order of President of the Republic of Azerbaijan Mr.Ilham Aliyev.

СЕ: The 7th ministerial meeting of the Southern Gas Corridor Advisory Council has been held. Special emphasis has been placed on the commissioning of the Southern Gas Corridor.  What are the advantages of this project for Azerbaijan? 

Parviz Shahbazov: The Southern Gas Corridor project became a reality as the result of the wise and far-sighted policy of the President of the Republic of Azerbaijan, Mr. Ilham Aliyev. By implementing one of the largest infrastructure projects in the world, Azerbaijan has gained access to the European market, which is a very important historical achievement.

It is noteworthy that the diversification of the export portfolio strengthens the energy security of Azerbaijan. Because the diversification of export routes and target markets is one of the most important elements of the energy security of exporting countries. This year, Azerbaijan plans to export about 1 bcm (billion cubic meters) of natural gas to Georgia, at least 8 bcm to Turkey and more than 5 bcm to Europe. Meanwhile, in the future, Azerbaijan could earn profit from gas transportation through the Southern Gas Corridor by third parties.

It is worth noting that despite the fact that the project cost was initially estimated at $44.6 billion, this figure fell to $33 billion as a result of effective management and proper planning. Azerbaijan has made significant financial contribution to the project in the amount of $10 billion. The project also attracted a large amount of foreign direct investment to our country, which, in turn, is important for the country’s sustainable economic development and ensuring hard currency inflow.

The Southern Gas Corridor is also a great example of an international cooperation. This project is a result of a successful cooperation between producer, transit and consumer countries, as well as international financial institutions and other organizations. And this opens up broad prospects for further deepening of our country’s cooperation with all participants.

СЕ: Azerbaijan is also called the cradle of the oil industry. In this regard, we would like to ask how you assess our country’s cooperation within the framework of OPEC+?

Parviz Shahbazov: As is well known, the initiative to establish the OPEC+ format was first put forward by the President of the Republic of Azerbaijan Mr. Ilham Aliyev at the Davos Forum in January 2016. A new stage in OPEC’s history began with the signing of the “Declaration of Cooperation” by OPEC and non-OPEC countries in December of the same year.

The main goal of OPEC+ cooperation is to set a balance between supply and demand in the global oil market. In March and April last year, oil prices plummeted as a result of the economic downturn caused by the COVID-19 pandemic and the direct impact of strict quarantine measures on the global economy. At the 10th meeting of OPEC+ Ministers held in April 12, 2020, it was decided to reduce oil production to stop these negative processes and balance the oil supply and demand.

It should be recalled that the consequences of the current pandemic caused the oil prices fall below $20 in April last year. As a result of the easing of pandemic related lockdowns and relevant efforts by OPEC+ countries to regulate crude production, the price reaches $70. This shows that OPEC+ remains to be the most effective factor in regulating the sharp fluctuations in the global oil markets.

Thank you for the interview

Caspian Energy (CE): Госпожа Еврокомиссар, начались поставки каспийского газа по контрактам 2013 года в ЕС, каким Вы видите будущее Южного газового коридора в ЕС?

Еврокомиссар по энергетике Кадри Симсон: Южный Газовый Коридор соответствует устремлению Еврокомиссии по диверсификации наших источников энергоснабжения, тем самым позволяя нам достичь нашей основной энергетической цели по надежному, безопасному и доступному энергоснабжению на всей территории ЕС.

В долгосрочной перспективе, в рамках европейской «зеленой сделки», ЕС стремится достичь углеродной нейтральности к середине века. Ожидается, что природный газ сыграет роль в переходном процессе в ближайшие десятилетия, особенно в регионах, где быстрая замена угля газом может привести к значительному сокращению выбросов. Однако на пути к климатической нейтральности природный газ придется все больше заменять возобновляемыми видами энергии и низкоуглеродистыми газами. ЕС уже активно взаимодействует со своими международными партнерами по вопросам энергетического перехода и готов к сотрудничеству посредством диалога и встреч на высоком уровне.

CE: Рассматриваете ли Вы возможности массового культивирования морской биокультуры, поскольку в их отдельных разновидностях почти в 1000 раз больше биоразлагаемого чис­того масла, чем в земных аналогах?

Кадри Симсон: Нам еще предстоит пройти определенный путь, прежде чем эти технологии станут коммерчес­ки целесообразными, но мы убеждены в значительном потенциале, предлагаемым этой технологией. ЕС идеально подходит для такого масштабного производства морских водорослей. Здесь идеальные условия для выращивания, богатые питательными веществами холодные воды, а также развивающееся инновационное сообщество, включая стартапы и участников малого и среднего бизнеса по всей цепочке создания стоимости. Спрос на продукты на основе морских водорослей быстро растет, и стимулирование сектора морских водорослей четко согласуется с несколькими целями и приоритетами Европейской Зеленой Сделки. Кроме того, фермы по выращиванию морских водорослей могут легко сосуществовать с другими водными предприятиями, такими как ветряные электростанции, чтобы извлечь выгоду из синергии труда и оборудования, снизить воздействие на окружающую среду и обеспечить эффективность затрат.

Недавно, принимая нашу стратегию ЕС в отношении морских возобновляемых источников энергии, Еврокомиссия полностью признала роль биотоплива из водорослей как будущего источника энергии океана.

CE: Развитие морской водорослевой промышленности также помогает в борьбе с загрязнением водоемов и производстве натуральных биопродуктов в легкой и пищевой промышленности, насколько эффективен этот бизнес?

Кадри Симсон: Морские водоросли призваны сыграть важную роль в устранении последствий загрязнения воды и в поглощении углерода, что можно было бы усилить за счет расширения производства, а также сохранения их экосистемы.

В настоящее время 98% производства макроводорослей в ЕС приходится на естественную добычу, а не на аквакультуру. Комиссия пересматривает свои стратегические ориентиры для государств-членов по устойчивой аквакультуре, которые также будут касаться морских водорослей. Кроме того, в контексте Европейской «Зеленой Сделки» Еврокомиссия планирует в начале 2022 года опубликовать посвященное водорослям коммюнике.

Бизнес морских водорослей в Европе растет устойчивыми темпами, но он все еще нуждается в дополнительных исследованиях, инвестициях, расширении масштабов и оптимизации законодательства.

CE: Какое практическое будущее ожидает чистый водород, ветроэнергетика и солнечные генераторы в ЕС?

Кадри Симсон: ЕС принял новую и более амбициозную цель по сокращению выбросов как минимум на 55 процентов ниже базового уровня зарегистрированного в 1990. Необходимо ускорить внедрение возобновляемых источников энергии для достижения этой более высокой цели. Мы ожидаем, что потребуется удвоение объема годовых рынков солнечной и ветровой энергии. Мы также видим особые возможности для быстрого расширения масштабов использования морских ветроэнергетических установок, и многообещающими являются нарождающиеся технологии океанской энергии.

Кроме того, мы возлагаем большие надежды на возобновляемый водород, который может поддержать декарбонизацию, в частности, тяжелой промышленности и некоторых секторов транспорта по всей Европе. В Европейской водородной стратегии, принятой ранее в этом году, мы установили сроки для постепенного расширения использования возобновляемого водорода в нашей экономике:

С 2020 по 2024 год мы поддержим установку как минимум 6 гигаватт электролизеров в ЕС для производства до миллиона тонн возобновляемого водорода.

С 2025 по 2030 год водород должен стать неотъемлемой частью нашей интегрированной энергетической системы, в связи с чем потребуется не менее 40 гигаватт электролизеров для производства до десяти миллионов тонн возобновляемого водорода в ЕС.

В период с 2030 по 2050 годы технологии возобновляемого водорода должны достичь зрелости и быть широко развернутыми во всех труднодекарбонизируемых секторах.

К 2030 году ожидается, что установленная мощность ветроэнергетики в ЕС составит около 433 - 439 ГВт (по сравнению с сегодняшним показателем, составляющим примерно 170 ГВт), при этом большая часть установленной мощности будет расположена на суше (361 - 365 ГВт). В частности, в отношении морской энергетики мы недавно приняли специальную стратегию, которая направлена на достижение как минимум 60 ГВт мощности морской ветровой энергии и 1 ГВт энергии океана к 2030 году и соответственно 300 ГВт и 400 ГВт к 2050 году.

Предполагается, что к 2030 году солнечная энергия в ЕС вырастет до 363 - 370 ГВт (по сравнению с текущими примерно 130 ГВт).

CE: Нефтехимическая промышленность по данным ООН отвечает за 48% выбросов углерода в атмосферу Земли, тогда как автомобили 28% и только остальное уголь, другая промышленность и   сельское хозяйство, что делается в ЕС для реформирования нефтехимического производства?

Кадри Симсон: Исходя из оценки воздействия климатического целевого плана, каждый сектор должен будет внести свой вклад в энергетический переход. Наши показатели по ЕС сильно отличаются от тех, на которые вы ссылаетесь. Например, в 2015 году на транспортный сектор приходилось около 23% общих выбросов парниковых газов (ПГ); на жилищный сектор и сектор услуг - 13%; а на сектора, охваченные Системой Торговли Выбросами ЕС (за исключением авиации) - 44%. Большая часть этих выбросов парниковых газов происходит из-за сжигания ископаемого топлива, и для сокращения этих выб­росов будут использоваться различные инструменты. В настоящее время ЕС пересматривает всю свою законодательную базу в области энергетики и борьбы с изменением климата, чтобы привести ее в соответствие с нашими более амбициозными целями. Например, мы оцениваем расширение сферы действия Системы торговли квотами на выбросы ЕС для охвата большей доли выбросов, а также пересматриваем меры по энергоэффективности и возобновляемой энергии.

Эти инициативы повлияют на косвенные выбросы нефтехимического сектора. Прямые выбросы уже подпадают под действие Системы Торговли Выбросами ЕС. Совокупный эффект этих стратегий подразумевает, что этот сектор должен будет декарбонизироваться и трансформироваться в долгосрочной перспективе, но также и то, что переход на чистую энергию предоставит новые бизнес возможности в этом секторе.

Согласно нашему анализу, например, водород и газообразное топливо возобновляемого происхождения будут важным энергетическим сектором в будущем, и Комиссия разрабатывает   план действий (например, с помощью стратегий по водороду и промышленности), чтобы помочь всем секторам экономики ЕС в переходный период.

Благодарим Вас за интервью

Caspian Energy (CE): Caspian gas supplies to the EU have started under 2013 contracts. How do you see the future of the Southern Gas Corridor in the EU?

Kadri Simson, EU Commissioner for Energy:  The Southern Gas Corridor fits into the Commission ambition of diversifying our sources of energy supply – thereby allowing us to meet our basic energy ambition of a secure, safe and affordable supply of energy across the whole EU.

In the longer term, under the heading of the European Green Deal, the EU is committed to achieving carbon-neutrality by mid-century. Natural gas is expected to play a role in the transition in the coming decades, in particular in regions where a quick replacement of coal by gas can bring significant emission reductions. However, on the path towards climate neutrality, natural gas will have to be increasingly rep­laced by renewable and low-carbon gases. The EU is already actively engaged with its international partners on the energy transition and ready to cooperate through the dialogue and high-level meetings available.

CE: Do you consider the possibility of mass cultivation of marine biocultures, since their individual varieties, unlike oil, contain almost 1,000 times more biodegradable pure oil?

Kadri Simson: We still have some way to go before these technologies are commercially viable, but we are convinced of the significant potential that this technolo­gy offers.

The EU is perfectly suited for such a scale up of seaweed production. It has ideal growing conditions, with nutrient-rich, cold waters, but also a developing innovation community, including start-ups and SME players across the value chain. The demand for seaweed-based products is increasing fast and boosting the seaweed sector is in strong alignment with several European Green Deal objectives and priorities.

In addition, seaweed farms can easi­ly co-exist with other water-based ventures such as windfarms, to benefit from labour and equipment synergies, reduce environmental impact and create cost efficiencies.

Recently, when adopting our EU Offshore Renewable Strategy, the European Commission fully recognised the role of biofuels from algae as a future ocean ene­r­­gy source.

CE: The development of the seaweed industry also helps in the fight against water pollution, and in the production of natural bio-products in the light and food industries. How effective is this business?

Kadri Simson: Seaweed has an important role to play in water pollution remediation and in carbon sequestration, which could be enhanced by scaling-up production, as well as the conservation of their ecosystem.

Currently, 98% of EU macro-algae production comes from harvesting rather than aquaculture. The Commission is revising its strategic guidelines for Member States on sustainable aquaculture, which will also cover seaweed. In addition, the Commission is planning to issue a Communication specifically on algae in early 2022, in the context of the European Green Deal.

The seaweed business in Europe is growing at a steady rate, but it still needs more research, investments, scaling up and streamlining the legislation.

CE: What practical future do you predict for clean hydrogen, wind power and solar generators in the EU?

Kadri Simson: The EU has adopted a new and more ambitious emissions reduction target of at least -55% by 2030, compared to the 1990 baseline. To achieve this higher ambition, renewables deployment needs to be accelerated. We expect that a doubling of annual markets for solar and wind is needed. We also see particular opportunities to rapidly scale up offshore wind and emerging ocean energy technologies are promising.

In addition, we put high hopes in renewable hydrogen that can support the decarbonisation, in particular, of heavy industry and some sectors of transport across Europe. In the European Hydrogen Strategy adopted earlier this year we set a timeline for the gradual upscaling of renewable hydrogen in our economy:

From 2020 to 2024, we will support the installation of at least 6 gigawatts of electrolysers in the EU for the production of up to one million tonnes of renewable hydrogen.

From 2025 to 2030, hydrogen needs to become an intrinsic part of our integrated energy system, with at least 40 gigawatts of electrolysers for the production of up to ten million tonnes of renewable hydrogen in the EU.

From 2030 to 2050, renewable hydrogen technologies should reach maturity and be deployed at large scale across all hard-to-decarbonise sectors.

By 2030, wind energy in the EU is expected to have an installed capacity of around 433 – 439 GW (up from around 170GW today), with most of the installed capacity being located onshore (361 – 365 GW). For offshore energy specifically, we have recently adopted a dedicated strategy that aims to reach at least 60GW offshore wind and 1 GW of ocean energy capacity by 2030, and 300 GW and 40GW respectively by 2050.

By 2030, solar energy in the EU is projected to grow to 363 – 370 GW (up from around 130 GW today).

CE: According to the UN, the petrochemical industry accounts for 48% of carbon emissions into the Earth’s atmosphere, while cars account for 28% and only the rest falls to the share of coal, other industries and agriculture. Which measures are taken in the EU to reform petrochemical production?

Kadri Simson: Based on the impact assessment of the Climate Target Plan, every sector will have to contribute to the energy transition. Our figures for the EU are quite different to the ones that you refer. For example, in 2015, the transport sector accounted for about 23% of the total greenhouse gas (GHG) emissions; residential and service sector for 13%; and the sectors covered by the EU Emissions Trading System (ETS) (excluding aviation) for 44%. A large part of these GHG emissions are due to fossil fuel combustion and different instruments will be used to reduce these emissions. The EU is currently reviewing its entire legislative framework on energy and climate action to make it fit for our more ambitious targets. We are for example evaluating extending the scope of the EU ETS to cover a larger share of emissions, as well as reviewing energy efficiency and renewable energy measures.

These initiatives will have an impact on the indirect emissions of the petrochemical sector. Direct emissions already fall under the EU ETS. The combined effect of these policies implies that this sector will have to decarbonise and transform in the long term, but also that the clean energy transition will provide new business opportunities for the sector. According to our analysis, for example, hydrogen and gaseous fuels of renewable origin will be an important energy sector in the future and the Commission is planning actions (e.g. with the Hydrogen and Industrial strategies) to help all sectors of the EU economy in the transition.

Thankyoufortheinterview

Caspian Energy (CE): Г-н  вице-президент, вопросы изменения климата сегодня по актуальности в мировой повестке дня уступают лишь вакцинированию от короновируса, почему потепление климата представляется столь пугающим по-Вашему мнению, ведь еще 1100-1300 годах в  Англии росли виноградники, а Гренландия была населенным зеленым континентом?

Исполнительный вице-президент Еврокомиссии по Европейской Зеленой Сделке Франс Тиммерманс: Пандемия COVID-19, несомненно, наносит огромный удар нашему обществу, и граждане очень обеспокоены своим здоровьем или работой. Тем не менее, мы видим, что подавляющее большинство людей по-прежнему очень обеспокоены климатическим кризисом. Это понятно: вакцины против изменения климата нет, и во всем мире мы уже переживаем эпидемии, сильные засухи, непредсказуемую погоду, разрушительные лесные пожары и штормы. Поэтому люди понимают, насколько срочно нужно действовать сейчас.

Еще один важный аспект необходимости действовать сейчас связан с затратами. Чем раньше мы начнем, тем ниже будут затраты и тем раньше общество начнет ощущать результаты. Я не хочу делать вид, что это будет легко, это будет очень трудно, но я твердо верю, что мы сможем это сделать. Вложение средств в борьбу с климатическим кризисом сейчас будет стоить гораздо меньше, чем бездействие.

CE: Будет ли эффективным Парижское соглашение по климату, ведь если посмотреть на годы действия его предшественника - Киотского протокола и на ход роста концентрации углекислого газа, то, как росла год от года эта концентрация, так она росла и в годы Киотского протокола?

Франс Тиммерманс: Мы уже видим эффективность Парижского соглашения, взглянув просто на международную динамику, которая началась в прошлом году – году, когда сторонам, подписавшим Парижское соглашение, пришлось обновить свой определяемый на национальном уровне вклад. Китай объявил, что станет углеродно-нейтральным к 2060 году. Япония объявила, что к 2050 году станет климатически нейтральной. Такие страны, как Южная Африка и Южная Корея, также ставят перед собой четкие и амбициозные цели. И конечно, Соединенные Штаты вернулись к Парижскому соглашению.

Мир сейчас реагирует таким образом потому что мы все уже испытываем пос­ледствия климатического кризиса. Кроме того, Европейский Союз наглядно демонстрирует, что можно развивать свою экономику и сокращать выбросы. С 1990 года наши выбросы сократились на 25%, а экономика выросла более чем на 60%.

CE: Какие меры будут предприняты ЕС для воссоздания разнообразия и увеличения численности представителей флоры и фауны океанов и морей, исчезающих вследствие загрязнения практически всех водоемов? 

Франс Тиммерманс: Это очень важный вопрос. Мы сталкиваемся не только с климатическим кризисом, но и находимся в разгаре кризиса биоразнообразия. Эти два кризиса взаимозависимы: чем больше утрата биоразнообразия, тем сложнее будет остановить изменение климата. Чем быстрее меняется наш климат, тем труднее будет выжить видам.

Поэтому мы должны бороться с кризисом биоразнообразия с той же неотложностью, что и с климатическим кризисом. Если мы в ближайшее время не восстановим связь, нарушенную с природой,  это может привести к вымиранию 1 миллиона видов. Это резко повлияет на способность наших экосистем сохранять планету здоровым и гостеприимным домом для всех нас.

Стратегия ЕС в области биоразнообразия, которую мы представили в прошлом году, предусматривает защиту не менее 30% суши и моря в Европе к 2030 году.

На суше мы будем работать над восстановлением экосистем путем расширения органического земледелия, обращения вспять сокращения численности опылителей, сокращения использования пес­тицидов, и путем посадки 3 миллиардов деревьев, к примеру. На международном уровне все страны должны договориться об одном и том же целевом показателе в 30% к 2030 году. Такова цель саммита COP -15 по биоразнообразию, который состоится в Куньмине (Китай) в конце этого года.

CE: Возможно ли промышленное производство водорода из природного газа, поставки которого растут год от года?

Франс Тиммерманс: Большая часть энергетического перехода будет сосредоточена на прямой электрификации, но это не вариант для таких секторов, как сталелитейная, химическая  промышленность  или грузовой транспорт. Вот где нам нужен водород. Расширение масштабов использования и производства чистого водорода в Европе является очень важной частью задачи дос­тижения климатической нейтральности к 2050 году.

Наша цель - поддерживать чистый водород как можно больше и как можно быстрее. Именно на этом и будет сосредоточена наша финансовая поддержка. Тем не менее, чтобы выйти на рынок достаточного масштаба, водород также может быть получен из  природного газа. Однако в таких случаях будет важно декарбонизировать производство с помощью технологий улавливания углерода. Потому что наша конечная цель, конечно же, состоит в том, чтобы получать водород исключительно на основе возобновляемых источников энергии, в частности ветра и солнца.

CE: В одном интервью Вы сказали, что для ЕС возможно повышение показателя сокращения выбросов парниковых газов на 55%, какие меры  будут для этого предприняты?

Франс Тиммерманс: В сентябре 2020 года Европейская комиссия предложила увеличить цели ЕС по сокращению выбросов парниковых газов по крайней мере на 55% (ниже показателей 1990 года) к 2030 году. В декабре прошлого года эта цель была официально утверждена государствами-членами ЕС.

В настоящее время Еврокомиссия готовит законодательные предложения по обеспечению этого дополнительного сокращения к 2030 году. Мы рассмотрим и при  необходимости предложим пересмот­реть все соответствующие политические инструменты для достижения этой новой цели к июню 2021 года. Сюда, среди прочего, будет включено предложение об укреплении и, возможно, расширении Европейской системы торговли выбросами. Мы также обновим наше законодательство в области энергоэффективности; возобновляемых источников энергии; норм выбросов Co2 для автомобилей; землепользования, изменений в землепользовании; лесного хозяйства, а также правила о совместных усилиях, которые устанавливают национальные  цели по сокращению выбросов.

Благодарим Вас за интервью

Caspian Energy (CE): Mr. Vice President, the importance of the climate change issues today is second only to coronavirus vaccination on the world agenda.  Why does climate warming seem so frightening in your opinion, after all there were vineyards growing in England back in 1100-1300 years, and Greenland used to be a green inhabited continent?

Frans Timmermans, European Commission Executive Vice-President for the European Green Deal: The COVID-19 pandemic is undoubtedly taking a massive toll on our society and citizens are very much worried about their health or their job. Still we see that a vast majority of people remains very concerned about the climate crisis as well. That’s understandable: there is no vaccine against climate change, and across the world we are already experiencing plagues, severe droughts, unpredictable weather, devastating forest fires and storms. So people realize how urgent it is to act now.

Another important aspect of acting now relates to the costs. The sooner we start, the lower the cost will be and the earlier society will start feeling the benefits. I do not want to pretend that this will be easy, it will be very hard, but I strongly believe that we can do it. Investing now to fight the climate crisis will cost far less than when we fail to act.

CE: Will the Paris Climate Agreement be effective? Because if we look at the years of its predecessor, the Kyoto Protocol, and at the course of growth of carbon dioxide concentration, the concentration kept growing from year to year just like in the years of the Kyoto Protocol?

Frans Timmermans:We already see that the Paris Agreement is effective just by looking at the international momentum that started last year – the year when signatories to the Paris Agreement had to update their Nationally Determined Contribution. China announced it will become carbon neutral by 2060. Japan has announced it will become climate neutral by 2050. Countries like South Africa and South Korea are also setting clear and ambitious targets. And of course, the United States has returned to the Paris Agreement.

The world is now responding this way because we all experience the consequences of the climate crisis already. On top of that, the European Union is showing that it is possible to grow your economy and reduce emissions. Since 1990, our emissions have gone down 25%, and the economy has grown by more than 60%.

CE: What measures will be taken by the EU to restore the diversity and increase the number of representatives of the flora and fauna of the oceans and seas, which are disappearing due to pollution of almost all water bodies? 

Frans Timmermans:This is a very important question. We are not only facing a climate crisis but we are also in the midst of a biodiversity crisis. These two crises are interdependent: the more biodiversity loss, the harder it will be to stop climate change. The faster our climate changes, the more difficultly species will have to survive.

We therefore must tackle the biodiversity crisis with the same urgency as the climate crisis. If we don’t fix our broken relationship with nature soon, 1 million species may go extinct. That will drastically affect our ecosystems’ ability to keep the planet a healthy and hospitable home for all of us.

The EU’s Biodiversity Strategy we presented last year sets out to protect at least 30% of land and of sea in Europe by 2030. On land, we will work to restore ecosystems by increasing organic farming, reversing the decline of pollinators, reducing the use of pesticides, and planting 3 billion trees for example. On the international level, all countries should agree to the same target of 30% by 2030. That is the aim for the COP15 biodiversity summit that will take place in Kunming, China, later this year.

CE: Is it possible to produce industrial hydrogen from natural gas, which supplies are growing year by year?

Frans Timmermans:Much of the energy transition will focus on direct electrification, but that’s not an option for sectors like steel, chemicals, or heavy-duty transport. This is where we need hydrogen. Scaling up the use and production of clean hydrogen in Europe is a very important piece of the puzzle of reaching climate neutrality by 2050.

Our goal is to support clean hydrogen as much as possible and as fast as possible. This is also where our financial support will focus on. Nonetheless, to come to a market of sufficient scale, hydrogen can also be produced with natural gas. In such ca­ses it will be important however to decarbonize the production with the help of carbon capture technologies. Because our end goal is of course to make hydrogen purely based on renewable energy, in particular wind and solar.

CE: In one of the interviews, you said that the EU can probably increase the reduction of greenhouse gas emissions by 55%, what measures will be taken to do this?

Frans Timmermans:In September 2020, the European Commission proposed to increase the EU’s ambition on reducing greenhouse gas emission to at least 55% below 1990 levels by 2030. Last December, this target was officially adopted by the EU Member States.

The European Commission is now preparing the legislative proposals to deliver this additional reduction by 2030. We will review and where necessary propose to revise all relevant policy instruments to achieve this new target by June 2021. It will include, amongst others, a proposal to strengthen and possibly extend the European Emissions Trading System. We will also update our legislation on energy efficiency; rene3wable energy; Co2-emission standards for cars; land use, land use change, and forestry; as well as the effort sharing regulation that sets national targets for emissions reduction.

Thank you for the interview

24 апреля с участием Президента Азербайджанской Республики Ильхама Алиева и Президента Кыргызской Республики Садыра Жапарова состоялась церемония подписания азербайджано-кыргызских документов. Об этом передает CaspianEnergyMedia со ссылкой на официальный сайт главы Азербайджанского государства.